Ниточка к сердцу

Капли пота выступили у него на лбу, он прислонился к спинке стула, из горла его вырвались какие-то странные, похожие на всхлипывание звуки. Ноги казались ватными. Это было тяжелое, мучительное сражение, и он его выиграл. Ай да Дженсен!.

Когда дверь в комнату отворилась и на пороге появился Уэйн, его встретила широкая ухмылка Дженсена.

— Жаль, жаль, — невозмутимо произнес Уэйн.

— Чего это вы разжалобились?

— Вы оставили свой револьвер в комнате напротив.

— О каком это револьвере вы говорите?

— О том, который принадлежал Дженсену,

— Значит, вы догадались?

Дженсен уселся на кончике стола. Он был счастлив. Он чувствовал себя прекрасно. В отличной форме — вот как это называется. Полон энергии и уверенности в себе!

— У вас, конечно, котелок варит, ничего не скажешь. Вы многое могли предвидеть. Но вот всех возможностей своей машины даже вы учесть не смогли, и вы поверили, что я продам ее, а?

Он загоготал и мгновение озадаченно прислушивался к хриплым, вульгарным звукам своего нового голоса. Но тут же рассмеялся снова.

— Дурак бы я был, если б добровольно отдал вам отмычку к дверям в бессмертие.

Стоя в дверном проеме, Уэйн сказал:

— Да, да, бессмертие. Нет такой суммы, за которую бы его можно было купить. — Он провел рукой по своим редеющим волосам. — Мой прибор великолепен. У меня нет причин его стыдиться. Единственный недостаток этого прибора в том, что он опередил свое время. Человечество еще не готово к тому, чтобы принять его.

Усталые глаза ученого встретились с наглым взглядом Дженсена.

— Я решил его уничтожить.

— Черта с два ты это сделаешь! — Дженсен повелительно взмахнул рукой. — Да не торчи ты тут, как кукла! Входи! Я сгораю от нетерпения узнать, какая же я теперь важная шишка.

— Ах, да, конечно, — мягко согласился Уэйн.

Он вошел в комнату. Четыре высоких, широкоплечих, спортивного вида человека последовали за ним.

— Вы, — очень важная шишка, и вас зовут Энрико Рапалли.

В мозгу Дженсена вспыхнул дьявольский фотомонтаж — кровавая галерея жертв неслыханных по жестокости преступлений. Большинство из них были совершены в то время, когда он, Дженсен, находился в тюрьме, и ему только раз привелось увидеть лицо короля гангстеров. Ничего удивительного, что это лицо показалось ему знакомым. И совсем уже не удивительно, что душа этого человека с таким звериным упорством сражалась за свое тело.

— Я отправился в полицию и все рассказал, — продолжал Уэйн. — Выяснилось, что они засекли Рапалли и готовились его схватить. Им понравился мой план — они согласились повременить с арестом убийцы, использовав его в качестве приманки. В течение долгих десяти дней мое объявление появлялось во всех газетах, пока вы на него не клюнули. Я назначил вам свидание в логове Рапалли. Мы устроили так, что квартира напротив оказалась свободной. Как только вы сняли ее и перенесли туда проектор, я понял, что на этот раз вам не уйти. — Он снова откинул волосы со лба. У него было очень усталое лицо. — А теперь я уничтожу свой прибор.

— Пошли, Рапалли, — резко бросил один из пришедших с Уэйном мужчин. Он положил свою огромную лапу на плечо Дженсена.

— Я не Рапалли! — завизжал Дженсен. — Я… Я…

— А кто же ты тогда? — Кривая усмешка как бы приклеилась к губам вошедшего. — У тебя лицо Рапалли, его тело, отпечатки его пальцев, а ведь закону ничего больше и не требуется.

— Будьте вы прокляты! — завопил Дженсен, когда наручники защелкнулись на его запястьях.

В бешенстве, с налитыми кровью глазами он следил за направившимся к двери Уэйном, с губ его слетала грубая брань. Уэйн обернулся, посмотрел на него с чисто академическим интересом и промолвил мягко:

— Рапалли, мне вас искренне жаль. Без сомнения, вы получите то, что заслужили. Это очень печально, конечно, если считать, что смерть — полнейшее уничтожение, — он сделал небольшую паузу, затем продолжал: — Но если это не так, если вашей душе предстоит встретиться с теми, кто ее давно поджидает, мне страшно подумать, что с вами будет.

ЭЛ СТОУ

Перевод А. Иорданского

Нет, они, конечно, ничего зря не делают. Может быть, тому, кто не знает, кое-какие их штучки и разные там правила покажутся довольно странными. Так ведь водить ракету в космосе — это вам не в корыте через пруд плавать!

Вот, например, этот их трюк со смешанными командами — если подумать, вполне разумная вещь. На всех полетах за земную орбиту — к Марсу, к поясу астероидов и дальше — к машинам и па прокладку курса ставят белых с Земли, потому что это они изобрели космические корабли, больше всех о них знают и как никто другой умеют с ними управляться. Зато все судовые врачи — негры, потому что по какой-то, никому не известной причине у негров никогда не бывает космической болезни или тошноты от невесомости. А все бригады для наружных ремонтных работ комплектуются из марсиан, потому что они на этом собаку съели, потребляют очень мало воздуха и почти не боятся космической радиации.