Ниточка к сердцу

— И как, в таком случае, я мог бы вас обслужить? — спросил Мэтт. — От мертвеца нет никакого прока. Вам, антигандам, пора немного поучиться логике.

Бросив на прощание этот язвительный комментарий, он удалился.

— В чем-то он прав, — заметил Харрисон с явно удрученным видом. — Что бы ты стал делать с мертвецом? Да ничего! Своим поступком ты лишил бы себя возможности хоть как-то на него повлиять.

— Ну, даже не знаю. Пара жмуриков могла бы немного расшевелить остальных. Они бы стали посговорчивее.

— Ты оцениваешь их с точки зрения землянина, — сказал Харрисон. — А это ошибка. Они ведь не земляне, и не важно, откуда они прибыли изначально. Они — ганды. — Он на мгновение задумался. — Я не имею представления о том, какими должны быть ганды, но мне кажется, что они в своем роде фанатики. Во время Великого Взрыва Терру покинули миллионы людей, отличавшихся весьма ограниченным мышлением. Ты вспомни, какие безумцы населяют Гигию.

— Я был там всего один раз и поначалу старался особенно не приглядываться к тамошнему населению, — признался Глид, углубившись в воспоминания. — А потом я просто уже не мог отвести от них глаз. Этот народец бегал голышом, прикрываясь только фиговыми листочками. При этом они считали, что мы выглядели непристойно, ведь на нас была одежда. Поэтому в конце концов нам пришлось ее снять. Знаешь, что я все еще продолжал носить к тому моменту, когда мы покинули планету?

— Чувство собственного достоинства? — предположил Харрисон.

— Да, а еще именной жетон из сплава меди и серебра, выданный мне официально как космонавту, — сообщил Глид. — Плюс три полоски, нарисованные краской на моей левой руке, — знак того, что я сержант. И да, я, черт возьми, выглядел как настоящий сержант!

— Знаю. Я сам провел неделю в этом месте.

— С нами на борту был контр-адмирал, — продолжал свой рассказ Глид. — Так вот, тело у него напоминало старые поношенные подтяжки. И пока он ходил в чем мать родила, ему не удавалось никому внушить благоговейный страх. Гигийцы же увидели в утрате его авторитета доказательство того, что их демократия была настоящей, а наша — просто фальшивкой. — Он цокнул языком. — И, надо признать, в чем-то они были правы.

— Создание Империи привело к возникновению весьма странного утверждения, — задумчиво проговорил Харрисон. — Что якобы Терра всегда права, в то время как тысяча шестьсот сорок две планеты неизменно неправы.

— У тебя какие-то бунтарские мысли, как я посмотрю.

Харрисон ничего не ответил. Глид заметил, что его приятель на что-то отвлекся, проследил за его взглядом и увидел только что вошедшую брюнетку.

— Хорошенькая, — с одобрением сказал Глид. — Не слишком юная, не слишком старая, не слишком толстая, не слишком худая. То, что надо.

— Я ее знаю. — Харрисон махнул рукой, чтобы привлечь ее внимание.

Она легкой походкой прошла через зал и уселась за их столик.

— Мой друг. Сержант Глид.

— Артур, — поправил его Глид, не сводя с брюнетки глаз.

— Я — Элисса, — сказала она ему. — А что такое сержант?

— Тот, кто чуть выше самых низов, — объяснил Глид. — Я передаю приказы ребятам, которые их выполняют.

Она удивленно округлила глаза:

— Хотите сказать, что люди и в самом деле позволяют себе приказывать?

— Конечно. А что такого?

— Мне кажется это полным безумием. — Она перевела взгляд на Харрисона: — Твое имя мне, похоже, так и не суждено узнать?

Он поспешил восполнить этот пробел и тут же добавил:

— Но только мне не нравится имя Джеймс. Предпочитаю, чтобы ко мне обращались «Джим».

— Хорошо, пусть будет так, Джим. — Она обвела заведение взглядом, посмотрела на прилавок и другие столики.

— Мэтт уже подходил к вам?

— Да. Он отказался нас обслужить.

Она пожала нежными плечиками.

— Это его право. Каждый имеет право отказаться. В этом ведь и заключается свобода, правда?

— Мы называем это бунтом, — уточнил Глид.

— Это как-то по-детски, — упрекнула она его, а потом встала и, уходя, добавила: — Подождите здесь. Я найду Сета.

— Я не понял, — признался Глид, когда она отошла достаточно далеко и не могла их услышать. — Тот толстяк в деликатесной лавке утверждал, что все местные будут оказывать нам холодный прием, пока мы не разозлимся и не сбежим отсюда. Но эта дамочка ведет себя дружелюбно. Она… она… — Он сделал паузу, подыскивая подходящее слово, а когда нашел его, сказал: — Она — неганд.

— Да нет же, — возразил Харрисон. — Они все имеют право сказать: «Не буду!» И она тоже этим правом пользуется. По-своему.

— Ну да, конечно! Я и не подумал об этом. Они могут использовать этот принцип как угодно.

— Разумеется. — Он понизил голос: — Она возвращается.

Снова усевшись на свое место и пригладив волосы, она сказала:

— Сет вас лично обслужит.

— Еще один предатель, — усмехнулся Глид.

— Но при одном условии, — продолжала она. — Вы двое должны потом остаться и поговорить с ним перед тем, как уйдете.

— Цена невелика, — решил Харрисон. Внезапно его осенило, и он спросил: — Но это означает, что вам придется выполнять перед ним несколько обов за нас троих?

— Только один об за меня.

— Как это так получается?