Ниточка к сердцу

— Ясно. — Круин подошел к двери, остановился. — Вывод напрашивается сам собой: остальные также были в самовольной отлучке, но, к счастью, успели вернуться до переклички. Им повезло. Вижу, что установить точное число нарушивших приказ не представляется возможным. Они ускользали с кораблей неслышно, как ночные твари, и так же неслышно возвращались. Дезертиры все как один. А дезертирство в военное время карается только…

— Но, сэр, учитывая обстоятельства…

— Никаких обстоятельств! — голос Круина сорвался от ярости. — Смерть — наказание дезертиру. — Подойдя к столу, Круин постучал кулаком по разбросанным на столе брошюрам. — Смертная казнь в присутствии всего личного состава в соответствии с Дисциплинарным уставом. Дезертирство, саботаж, неповиновение командованию, злостное нарушение Устава и неисполнение моих приказов — все это карается смертью. — Голос Круина, поднявшийся было до визга, вдруг сорвался. — Кроме того, мой дорогой Джусик, — продолжал он уже на низких нотах, — если мы сознательно уклонимся от исполнения долга, сознательно нарушим параграф устава и заменим смертную казнь другим наказанием, что ожидает нас?

— Смерть, — Джусик в упор посмотрел на Круина. — По крайней мере на Гульде.

— А мы на Гульде! Я объявил эту планету колонией Гульда. И теперь это Гульд.

— Осмелюсь заметить, сэр, объявили на словах.

— Джусик, вы что, заодно с бунтовщиками?

Глаза Круина лихорадочно заблестели, рука потянулась к пистолету.

— Никак нет, сэр! — На лице первого помощника отразилось смятение. — Но позвольте заметить, сэр, что все мы здесь связаны почти братскими узами, долгое космическое путешествие в этих тесных каморках спаяло нас. Мы многих потеряли и еще потеряем на обратном пути. Вряд ли можно ожидать, чтобы люди…

— Я требую повиновения! — Круин не снимал руки с пистолета. — Я требую железной дисциплины и полного, беспрекословного, незамедлительного повиновения! Тогда мы победим. Если этого не будет, мы потерпим поражение. — Круин указал рукой на дверь. — Капитаны кораблей, ожидающие допроса, приведены в надлежащий вид, как предписано Уставом?

— Да, сэр, они разоружены и под стражей.

— Ввести! — опершись ладонями о стол, Круин готовился вынести приговор подчиненным. Минута ожидания показалась ему вечностью.

Нежный запах ее волос.

Взгляд зеленых, как льдинки, глаз.

Но железная дисциплина — наш девиз.

Такова цена власти.

Глядя на четверых капитанов, он почувствовал, что ищет лазейку, как бы на законном основании смягчить приговор: заменить высшую меру наказания разжалованием. К счастью, такую лазейку Устав предусматривал.

Капитаны стояли перед ним в ряд, с белыми как полотно застывшими лицами, мундиры на них были расстегнуты, ремни сняты. По обеим сторонам замерла безучастная к происходящему стража. Круин дал волю гневу, он осыпал их бранью, упреками, ударяя правым кулаком по левой ладони.

— Но поскольку, — наконец смягчился он, — вы в момент переклички оказались на своих местах и таким образом формально я не могу обвинить вас в дезертирстве, поскольку вы незамедлительно подчинились моему распоряжению и явились с повинной, на вас налагается не самое суровое наказание: вы все разжалованы в рядовые и ваше недостойное поведение будет занесено в ваш послужной список. Все!

Круин резко взмахнул белой перчаткой, отпуская арестованных. Те молча вышли. Командор взглянул на Джусика:

— Сообщите помощникам этих капитанов, что они производятся в капитаны и что им предписывается наметить кандидатуру для замещения должностей, освободившихся в результате их повышения. Всех намеченных кандидатов прислать ко мне в течение дня.

— Будет сделано, сэр.

— Поставьте их также в известность, что им предписано принять участие в суде над всеми солдатами и младшими офицерами, возвращающимися из самовольной отлучки. Сообщите капитану Сомиру, что он назначается командиром взвода, который будет приводить в исполнение приговор немедленно после его вынесения.

— Будет сделано, сэр.

Джусик с ввалившимися глазами, постаревший на десять лет, повернулся и, щелкнув каблуками, вышел из рубки.

Когда дверь автоматически закрылась за ним, Круин сел за стол, оперся на него локтями и спрятал лицо в ладони. Если дезертиры не вернутся, их нельзя будет наказать. Ни у кого во всей вселенной нет власти покарать отсутствующего преступника. Закон бессилен, если его граждане лишены весьма существенного свойства: быть в пределах досягаемости. Все законы, все уставы Гульда не могут вызвать дух сбежавшего дезертира и повести его на расстрел.