Ниточка к сердцу

— На редкость полезными. Охранники, отвечавшие за порядок в четырнадцатой камере ригелианцев, отправлены в зону боевых действий за преступную невнимательность при выполнении своих обязанностей. Теперь им придется служить в космопортах, подвергающихся вражеским атакам.

Комендант задумчиво посмотрел на Лиминга.

— Этот массовый побег отозвался бы и на моей судьбе, если бы не великодушие Зангасты. Важность того, что я узнал от тебя, перевесила степень моей виновности. Так решил Зангаста.

— Я не вижу в этом ничего удивительного. Вы же приняли меры, когда я написал вам о плохом питании. Разве странно, что ваше доброе участие было вознаграждено?

— Что? — Комендант удивился, и хоть не сразу, но понял. — Я даже и не думал об этом.

— Тем лучше, — расплылся в улыбке Лиминг. — Добрый поступок становится добрым вдвойне, когда его совершают бескорыстно. Юстас обязательно это учтет.

— Ты хочешь сказать, что его этические принципы идентичны твоим? — включился в разговор Паллам.

«Зачем этот чешуйчатый старикан вдруг встрял со своим вопросом? — внутренне насторожился Лиминг. — Надо держать с ним ухо востро».

— Они достаточно схожи, но не идентичны.

— И в чем же их существенное различие?

— Видите ли, мне в двух словах не ответить на ваш вопрос, — сказал Лиминг, стремясь выиграть время. Его мозг вновь разогнался до бешеных оборотов. — Прежде всего мы по-разному относимся к возмездию.

— Постарайся быть более точным в своих определениях, — попросил Паллам.

Он чем-то напоминал принюхивающуюся гончую, готовую вот-вот взять след.

— С моей точки зрения, — медленно произнес Лиминг, думая над каждым словом, — Юстасу свойствен чрезмерный садизм.

Так, вроде он выбрал надежное прикрытие для любых туманных и расплывчатых заявлений, которые ему понадобится сделать по ходу этой игры интеллектов.

— Я просил точнее, — напирал Паллам.

— Я привык действовать быстро, добиваться нужного результата, после чего считать действие законченным и больше о нем не думать. Поясню на примере. Можно застрелить врага из огнестрельного оружия. А можно убивать его постепенно, наслаждаясь мучениями жертвы.

— Продолжай, — потребовал Паллам.

Неисправимый зануда!

— Я просто сражаюсь с врагами. Юстас превращает сражение в медленную подготовку жертвы к смерти.

— Опиши способы, которыми действует твой Юстас.

— Прежде всего он сообщает жертве, что она им избрана. Потом словно отступает и выжидает, пока жертва успокоится и решит, что ей просто показалось. Затем Юстас наносит малый предупреждающий удар. Жертва настораживается. Юстас снова ждет. Когда острота тревоги у жертвы сглаживается, он наносит следующий, уже более сильный удар. Юстасу свойственны терпение и постепенность. Сила его ударов постоянно возрастает. Это может длиться месяцами, а если понадобится — то и годами. Так продолжается до тех пор, пока жертва не поймет свою обреченность и жизнь не станет для нее невыносимой.

Лиминг наморщил лоб, будто подыскивая слова, и добавил:

— Прошу отметить, что ни один Юстас не в состоянии сам убить свою жертву. Если кто-то погибает, то не от руки Юстаса. Ведь у него и рук нет.

— Иными словами, он доводит свою жертву до самоубийства?

— Да.

— И жертва уже ничего не в силах изменить?

— Самое удивительное, что жертва вовсе не так беспомощна, как могло бы вам показаться, — сделал новый зигзаг Лиминг. — Жертва в любое время может освободиться от страха, компенсировав все зло, которое она причинила осязаемой половине данного Юстаса. То есть — человеку.

— И подобная компенсация немедленно прекращает процесс возмездия? — спросил Паллам.

— Именно так.

— И твоему Юстасу при этом все равно, согласен ли ты с его решением прекратить возмездие или нет?

— Да. Тут я должен сделать одно важное пояснение. Я не случайно говорил о врагах. Юстас сам никогда не выбирает себе врагов. Его выбор ограничен кругом тех, кто причинил мне зло или доставил неприятность. Поэтому, если кто-то компенсировал причиненное мне зло, Юстасу все равно, продолжаю я обижаться или нет. Для него обида перестает быть реальной и превращается в плод моего воображения. И тогда Юстас перестает обращать внимание на мою обиду и больше не преследует обидчика.

— Подытоживая твои слова, делаем вывод: действия Юстаса имеют мотивировку и оставляют возможность для покаяния, а твои действия — нет. Я правильно понял?

— Полагаю, что да.

— Можно ли считать, что Юстас обладает более зрелым чувством справедливости?

— Иногда он бывает предельно беспощадным, — резко свернул в сторону Лиминг.

— Твое замечание не по существу, — отрезал Паллам, затем обратился к коменданту: — Насколько могу судить, это взаимосуществование нельзя назвать союзом равных. Невидимая часть по своему развитию превосходит видимую.

Хитрый старый лис, подумал Лиминг. Ну ничего, чешуйчатый гений. Если ты хочешь заставить меня броситься отрицать твои слова и запутаться, тебя ждет разочарование.