Ниточка к сердцу

— Ну наконец-то ты здесь! Где тебя носило до сих пор? Неужели ты не мог быть где-нибудь поближе? А то мне пришлось вызывать тебя через петлю.

Лиминг умолк, делая вид, что внимательно слушает. Глаз охранника округлился от любопытства. За дверью послышалась возня, и место у глазка занял новый наблюдатель.

— Так вот, — проговорил Лиминг, поудобнее устраиваясь на полу, — я при первом же удобном случае покажу тебе их всех, и ты сам решишь, как с ними поступить. А теперь давай перейдем на наш язык. Вокруг хватает любопытных ушей, и мне это очень не нравится.

Лиминг глубоко вздохнул, задержал воздух и единым духом выпалил:

— Когда ж прорвался я сквозь паутину, увидел жуткую картину: большое зеркало. Оно все трещинами изборождено. Следы давнишнего проклятья…

Трудно сказать, какую картину ожидали увидеть в камере чешуйчатые, но едва дверь распахнулась, сквозь нее одновременно прорвались два охранника. Им не терпелось схватить нитонисея. Еще двое вместе с офицером остались на пороге. За их головами Лиминг увидел опасливо съежившегося Марсина.

Один из охранников быстро нагнулся и зажал в руке изобретение Лиминга.

— Вот он! — крикнул охранник и выбежал наружу.

Его напарник тоже не стал задерживаться в камере. Чувствовалось, что оба взвинчены до предела. Однако дверь закрылась не сразу. Лиминг тут же воспользовался этим. Он сжал руки в кулаки, выставил средние пальцы и начал тыкать ими в невидимую преграду. Отправить к черту на рога — так это называлось в его детстве. Мальчишкой он верил, что этот жест насылает разные беды на того, кому хочешь отомстить.

— Вот они, — с пафосом объявил Лиминг, обращаясь к невидимому собеседнику. — Взгляни на это стадо идиотов, покрытых чешуйчатой кожей. Они сами напросились на беду. Позаботься, чтобы каждый из них получил сполна.

Прежде чем дверь поспешно захлопнулась, Лиминг успел заметить не на шутку встревоженные лица охранников. Потом он услышал, как они уходят, не переставая взволнованно шептаться.

Лимингу хватило десяти минут, чтобы забраться к окну, отломить еще один кусок проволоки и восстановить маскировку оставшегося мотка. Еще через полчаса он смастерил себе нового нитонисея. Этот получился даже удачнее первых двух.

Поскольку палочек у него больше не было, Лиминг гвоздем проделал лунку между каменными плитами пола. Вставив туда все четыре ножки нитонисея, он добился свободного вращения проволочной петли.

Дождавшись нужного момента, Лиминг лег на живот и стал повторять вызубренный намертво третий параграф правила № 27 подраздела В Устава Военно-космических сил. Он намеренно выбрал этот шедевр бюрократической фразеологии, где одно предложение состояло из тысячи слов, а общий смысл был ведом только Богу.

«Там, где заправка топливом должна осуществляться в качестве чрезвычайной меры на базе, не являющейся официальной базой приписки или определенной как официальная база приписки для особых надобностей, что явствует из Раздела А (5), поправка А (5) В, такую базу следует считать как бы являющейся официальной базой приписки, определенной Разделом А (5), поправкой А (5) В, при условии, что чрезвычайные обстоятельства, повлекшие за собой необходимость заправки, обозначены в официальном списке технически необходимых мероприятий, перечисленном в Разделе J (29.33) с соответствующими приложениями, имеющими непосредственное отношение к базам приписки там, где таковые имеются, и включающими в себя…»

Заглушка глазка поднялась и тут же с шумом опустилась. Кто-то стремглав понесся по коридору. Еще через минуту тюремный коридор наполнился таким грохотом, словно по нему шел кавалерийский полк. Заглушка еще раз взлетела и опустилась. Дверь камеры настежь распахнулась.

На этот раз охранники не ограничились изъятием нитонисея. Лиминга, как и утром, раздели догола, тщательно осмотрев и едва ли не обнюхав его одежду. Тщательному обыску подверглась и сама камера. Наверное, если бы им позволили, они с удовольствием разорвали бы Лиминга на куски. Пока что досталось лишь его скамье, которую перевернули вверх дном, простучали и с досады начали пинать ногами. Для полного идиотизма не хватало лишь ползать по ней с лупой в руках.

Наблюдая за бесчинством чешуйчатых, Лиминг подбадривал их, злорадно посмеиваясь. Он вспоминал себя в прошлом. Робкий мальчишка, неспособный даже на спор повести себя нагло и самоуверенно. Теперь он мог, поскольку и ставки, и обстоятельства были совсем иными.

Бросив на Лиминга уничтожающий взгляд, один из охранников вышел и вернулся с лестницей. Приставив ее к стене, он полез осматривать окошко. У Лиминга замерло сердце. К счастью, охраннику вовсе не улыбалось балансировать на шаткой лестнице. Его главной заботой было проверить, целы ли прутья решетки. За каждый из них он хватался обеими руками и пытался трясти. Удостоверившись в целости прутьев, охранник быстро слез и унес лестницу.