Ниточка к сердцу

Листовки, конечно, уже не было, зато на ее месте красовался намертво впечатанный в стекло текст.

Полицейский и управляющий жарко спорили под любопытными взглядами прохожих.

Моури, проходя мимо, услыхал вопли полицейского:

— Да плевать, что она стоит две тысячи гульдеров! Хотите — разбивайте стекло, хотите — заколачивайте витрину досками, но чтобы через минуту этой дряни здесь не было!

— Сэр…

— Делайте что говорят! Вы ведете незаконную пропаганду! Доказывайте потом другим, что это не вы!.. Забыли, что у нас война?!

Моури неторопливо удалился. Предстояло налепить еще восемнадцать листовок.

Он управился до сумерек — а заодно присмотрел новое жилище.

Глава третья

Вечером Моури подошел к регистрационной стойке своего отеля и сокрушенно сказал портье:

— С этой войной не знаешь, что будет завтра… Опять все планы насмарку. — Он помахал вывернутой кистью — вроде как пожал плечами на сирианский манер. — Представляете, мне придется уехать на неделю. Вот досада!..

— Хотите отменить бронь номера?

— Нет-нет, я заплачу за все десять дней. — Он вытащил из кармана пачку гульдеров. — Вдруг управлюсь быстрее, тогда будет где жить. А если нет — это уже мои проблемы.

— Как пожелаете, мистер Агаван.

Портье невозмутимо выписал счет. Постояльцы вольны делать что угодно — даже выкидывать деньги на ветер.

— Благодарю, — кивнул Моури. — Долгих вам лет.

— И вам, — отозвался портье таким тоном, будто пожелал клиенту немедленно испустить дух.

Моури заглянул в ресторан и поужинал. Потом вернулся в номер, прилег ненадолго, чтобы дать отдых натруженным ногам, и дождался полной темноты.

Когда солнце село, прихватил еще пару листовок, вооружился куском мела и снова вышел на улицу.

Дело предстояло куда более легкое. Кварталы освещались плохо, да и здешние места он уже изучил. За оставшиеся до полуночи четыре часа Моури перепортил немало стен в самых оживленных днем местах: налепил ровно сто листовок на дорогие стеклянные витрины магазинов и офисов, а возле остановок общественного транспорта двадцать четыре раза вывел мелком крупные белые буквы ДАГ.

Мел тоже был земным — при смывании водой он коварно проникал в пористый кирпич. Чем сильнее скоблить, тем глубже он впитывался. В общем, избавиться теперь от этих надписей можно только одним способом — снести стену и построить новую.

Утром после завтрака Моури покинул отель. Не обращая внимания на вереницу такси-динокаров, сел в автобус, проехал пару остановок, вышел и пересел на другой. Подобный маневр он повторил еще раз десять, чемодан при этом то оставлял в камере хранения, то возвращался за ним, чтобы запутать следы. Вероятно, его никто и не выслеживал, но лучше заранее предусмотреть все варианты.

Например:

— Кайтемпи. Проверка. Покажите регистрационную книгу. Хмм… Все те же лица. Разве что вот этот Шир Агаван… Кто он такой?

— Лесничий, кажется.

— А документы вы видели?

— Да, сэр. Конечно. Все в порядке.

— Где он работает?

— В министерстве природных ресурсов.

— На карточке был штамп министерства?

— Не помню. Наверное, да. Точно не скажу.

— Что значит «не скажу»? Вы же знаете, что при проверке первым делом спрашивают про штампы!

— Простите, сэр. Я не могу помнить каждого гостя за всю неделю.

— А надо!.. Ну да ладно. Не думаю, что с этим Агаваном будут какие-то проблемы… Хотя все равно проверю — пусть знают, как серьезно я отношусь к службе.

Звонок, короткий разговор, потом резкая тирада:

— В списках министерства нет никакого Шира Агавана! У этого типа поддельные документы. Во сколько он выехал из отеля? Не упоминал, куда собирается? Может, нервничал или волновался? Да отвечай уже, ты, идиот! Дай ключ от его номера, надо обыскать. Он уехал на динокаре или ушел пешком? Как он выглядел? У него был с собой чемодан? Какой именно? Ну же!

Вот что значит прятаться не в какой-нибудь глухой норе, а у всех на виду. Моури рискует, крепко рискует, и вряд ли в застенках Кайтемпи его утешит мысль, что попался он по чистой случайности. Помощи ждать неоткуда, а значит, надо всегда быть на шаг впереди соперника.