Нити судьбы

   Он хотел привлечь как можно больше внимания к акции. Если общественность поддержит это начинание, то удастся сохранить парк. Его фанатичность и приверженность идее передавалась и нам. Словно одержимые, всю ночь напролёт мы рисовали плакаты, сочиняли призывы. Я оказался самым стойким – продержался до утра. Ненадолго заснул с кистью в руке, положив голову на законченный плакат. Мне снились далёкие неведомые края, густо раскрашенные всеми цветами спектра.

– Вставай, – кто-то дотронулся до моего плеча.

   Я разлепил тяжёлые веки.

– Проснулся? – спросил Коля, протягивая кружку с кофе.

   Я похлопал себя по щекам, отгоняя дремоту, и взял кружку.

– Арсюша, да ты истинный Леонардо да Винчи! – воскликнул Дубовицкий.

– Скорее недоделанный! Весь перепачкался в краске, – проворчал я, оттирая засохшую гуашь со щеки.

   На полу по всей комнате разложены ватманы. Художественные таланты друзей поразили меня. Только Колина карикатура выбивалась из стройного ряда живописных шедевров. За ночь плакаты успели высохнуть. Свернув, мы положили их в тубусы.

– Я отправлюсь первым, встречу остальных, – сказал Артём и оставил нас на кухне разорять холодильник. Бунтовать на голодный желудок категорически не хотелось.

       ***

   Взойдя на небосклон, солнце в полную силу нагревало воздух и наши умы. Клёны играли молодой листвой, ветер ласковыми пальцами перебирал кроны. Весна вступала в ту пору, когда светило отдавало всё тепло, словно заботливая мать, дарило ласку. Мы решительно пересекли парк, гравий мягко шуршал под ногами. Из густой зелени выглянул полуразрушенный храм. Его снесут, судебное разбирательство оттянуло этот миг. Раньше руины считались чем-то вроде достопримечательности, наследием Российской империи. У храма, где велось строительство, уже толпились бунтовщики.

   Мы условились встретиться у входа в парк. Издалека я заметил Артёма и помахал ему тубусом с плакатами. Он был не один, рядом с ним стояла неизвестная, но очень привлекательная особа.

– Знакомьтесь, это Аделина, – Артём кивнул в нашу сторону. – Это Николай и Арсений.

   Я ожидал, что Аделина протянет руку для пожатия, как это делают современные девушки, но она тихо поприветствовала нас.

   Аделина выглядела холодной и сдержанной. Воцарилась напряжённая тишина. Коля, признанный дамский угодник, не токовал, как журавль весной. Я не знал с чего начать разговор и чувствовал себя неловко.

– А где же Генрих? – беспокоился Артём.

– Он болен. Прохрипел в трубку, что поднялась температура, – пожав плечами, рассказала девушка.

– Он просто струсил, – поспешил с выводом Артём. – Чёрт подери, я ждал его. Теперь на одного человека меньше.

– Генрих не струсил, ручаюсь. Он ни за что бы, не поступил так. Генрих действительно заболел, – горячо проговорила Аделина, защищая какого-то Генриха.

– Конечно, ты оправдываешь его, Аделина, он ведь твой друг, – усмехнулся Артём. Девушка ничего не ответила, только бросила короткий взгляд на нас. Ведь мы невольно подслушали их разговор.

Артём отлучился, предоставив нас самим себе. Возникла многозначительная пауза, которую хотелось заполнить словами.

– Пахнет грозой, – невпопад произнёс Коля.

   Аделина глубоко вздохнула, хотела ощутить запах озона.

– Ничего не чувствую, – улыбнувшись, промолвила она.

   Стройная словно ива, Аделина была невысокой. Все движения наполнены грацией и необычным достоинством, в ней ощущалась внутренняя сила, которая привлекала и завораживала. Похоже, она занималась танцами или художественной гимнастикой – в походке Аделины чувствовалась особенная гибкость, присущая танцовщицам. Кашемировый джемпер нежного абрикосового цвета, надетый под кожаную куртку, подчёркивал румянец на щеках. Тёмно-синие облегающие брюки демонстрировали красоту ног. В глубине карих глаз растворились искорки смеха, медно-рыжие волосы пушистой волной падали на плечи, а на носу рассыпались озорные веснушки. Должно быть, она очутилась здесь случайно и скоро, поняв, что ошиблась, уйдёт.

– Коля, какая может быть гроза, если на небе ни облачка? – поинтересовался я с укором.

– Ты и представить себе не можешь, Арсюша, ночью будет гроза!

   Аделина взяла плакат и пошла к митингующим. Теперь она казалась чужой и загадочной.

– Пахнет грозой? Серьёзно? Ничего умнее придумать не мог? – проворчал я.

   Улыбнувшись, Коля пожал плечами.