Нить вечной судьбы

В самом сердце ярких изумрудных джунглей царила тревожная тишина, а в ее эпицентре мерцало черно-белое пламя костра, похожее на антиутопическое привидение. Монохромные оттенки накладывали холодное покрывало на дикую красоту природы, искусно окрашивая жизнь в оттенки уныния. Языки пламени с завораживающей грацией переливались, их призрачные движения сплетались в безжизненный балет, балансирующий на грани реальности и кошмара. Лишенное привычного тепла, пламя словно сжимало дикие просторы, навевая тоску и отчуждение, как будто в его огненных объятиях вновь пробудилось древнее проклятие из бездны времен. Дугообразные языки огня тянулись к небу, в жесте, который казался скорее формальностью, чем искренним желанием поцеловать звезды. В их тоске не было органичной интенсивности живого огня; они словно были связаны невидимыми нитями, следуя заранее намеченному пути, как шифрованные символы в загадочной многогранной истории.

Окружающая костер атмосфера излучала ауру ледяного одиночества. Неистовая жизненная сила джунглей словно отступила, уступив место этой зловещей аномалии, оставив после себя лишь жуткую, затихшую пустоту. В этой пугающей тишине сама природа, казалось, затаила дыхание, словно столкнувшись с неким существом, не связанным ее законами. На фоне пламени сидел Адайн, его фигура олицетворяла настроение костра. От него исходила мрачная, одинокая прохлада, соответствующая потусторонней отрешенности костра. Огонь и Адайн были двумя сущностями, сплетенными в молчаливом общении, создавая ужасную историю, которая не поддавалась законам обыденного мира.

Пятнадцать лет назад.

— Адайн достиг пятнадцати лет, — раздался суровый голос Асувина в зале для совещаний, где собрались закаленные в боях разведчики. — Он готов вступить в роль капитана.

В комнате, где решалась судьба Адайна, царила атмосфера суровой обыденности. Стены были бледного, почти безжизненного оттенка. Низкий потолок создавал гнетущую атмосферу. Здесь не было никаких украшений, назначение комнаты было чисто утилитарным. Карты и схемы были разбросаны на потрепанных, испещренных зазубринами столах. На одной стене висела большая обветренная карта, испестренная булавками, которыми были отмечены ходы бесчисленных кампаний. Воздух в комнате был тяжелым, в нем витал запах чернил, стареющего пергамента, пота и едких остатков бесчисленных обсуждений задач и стратегий. Окна, задернутые плотными шторами, пропускали лишь слабую струйку дневного света, погружая помещение в вечный полумрак. Тишина в этом зале была уважаемым спутником. Помещение казалось почти безжизненным, как будто оно существовало в своем собственном герметичном мире. Именно здесь Адайн в пятнадцать лет сделал свой первый шаг к тому, чтобы стать следующим капитаном разведчиков.

— Асувин, я правильно понял? — голос Ре́йнрада дрожал от недоверия, брови сходились в недоумении. — Ты хочешь назначить мальчишку главой разведчиков? — смех Рейнрада резко контрастировал с серьезностью обсуждения, эхом прокатившись по комнате как оскорбление. — У него нет опыта… Я даже не хочу это обсуждать.

— Кровь гуще воды, — ответил Асувин. — Адайн — мой племянник, и я доверяю ему.

Скептицизм Рейнрада повис в воздухе.

— А нам нет? — в его тоне чувствовался груз многолетней преданности и верности.

— Ты хороший командир, Ре́йнрад. Но слишком вспыльчив. Характер настоящего лидера разведчиков должен быть другим. Адайн чрезвычайно силен, бесстрашен, холоден и непоколебим.

Другие офицеры молча слушали и внимали к словам Асувина. Они уважали его и никогда не ослушивались. Потому что знали, что их лидер не совершал промашек и никогда их не предавал.

— Я всегда был верен тебе и всегда выполнял твои идиотские приказы. Капитаном должен был стать я!

Высказывание Рейнрада грозило разрушить хрупкое спокойствие. Напряжение в зале стало ощутимым, воздух потяжелел от надвигающегося конфликта интересов. Оружие было наготове, и казалось, что кипящее недовольство может вылиться в насилие. Однако властная поступь Асувина и его стремительный жест удержали офицеров. Они нехотя убрали оружие в ножны, но их тревога оставалась очевидной, что свидетельствовало о доверии к Рейнраду.

Чувствуя затаенную враждебность товарищей, недовольный разведчик разочарованно вздохнул.

— Знаете что? — в его голосе прозвучала окончательность, не оставляющая места для примирения. — Да пошли вы. Я ухожу! — с этими словами он повернулся и вышел из комнаты, оставив после себя помещение, наполненное тревогой и растущим расколом среди разведчиков.

Десять лет назад.

— Я решил привнести изменения — твердо заявил Адайн. — Отныне в разведке будут и адепты — наши родственники. Они будут скрыты от бдительного ока Лострада, но при этом будут на виду, выполняя мои указания. На их плащах будет изображена эмблема нашей семьи — буква "А", — он решительно встал лицом к своему наставнику Асувину

— Но это неправильно. Ты нарушаешь все законы, — молвил Асувин.

— Теперь я это решаю, — так наступил решающий момент, когда лидерство Адайна проложит путь к новой эре в разведке.

Пять лет назад.