Нить судьбы

Эстебан коротко вздохнул. Делать нечего, оставался единственный вариант, который мог спасти не его пропащего ученика, но всех остальных. Совершенным преступлением Гюнтер повесил на себя табличку смертника, но семью еще можно было спасти.

— Я изгоняю тебя из семьи, — глухо проговорил учитель, — Хлоя сегодня же разошлет эту информацию по всем кланам. Ты больше не будешь считаться Гюнтером из семьи Ривейра, ты сам по себе!

Он указал бывшему ученику на дверь:

— Пошел вон!

Парень оторопело взглянул на учителя и, ничего не говоря, вышел из квартиры.

Гюнтер где-то внутри предполагал такой исход событий, но искренне его боялся. Изгнание из семьи означало теперь, что он стал Бродяжником, вампиром, которого никто не защищает, ни собственный учитель, которого теперь у него нет, ни семья, ни закон. Теперь Гюнтер превратился в бездомное отребье, в преступника, и если учитель не выдаст его местонахождение, то в беглого преступника.

Что ж, теперь он сам по себе. Ничего, выживет, сможет!

Главное теперь — вернуть себе свое имущество, а с ее талантом он, может быть, всех еще и на колени поставит!

…

Полторы недели до выписки для Лины прошли как в тумане. Она делала все, что ей говорили, принимала вовремя лекарства, гуляла по часу по территории больницы. Но все отметили, что девушка стала как привидение. Она больше не улыбалась, не отвечала на обращенные к ней вопросы или делала это невпопад, почти перестала реагировать на окружающих, к тому же из-за пережитого у нее пропал аппетит, и она заметно похудела. Психиатр Лины очень тревожно на это смотрел и долго спорил за закрытыми дверями с лечащим врачом, о том, что ее рано выписывать. Но слово понтифика решило все, он приказал. Если по состоянию здоровья девушка готова к выписке, значит — надо выписывать, а все остальное лучше всего вылечится дома, в родных стенах. В итоге, психиатр, скрепя сердце, согласился, что домашняя уютная привычная обстановка пойдет девушке на пользу, а забота близких поможет ей быстрее прийти в себя. Правда, оговорил, что будет ежедневно приезжать к пациентке и проводить с ней сеанс терапии. Никто не был против.

Поэтому следующим утром девушка была одета в платье и усажена в лимузин. Лина, как могла, сердечно поблагодарила врачей за помощь в выздоровлении и проявленную к ней заботу, даже немного оживилась и улыбалась почти как раньше.

Лечащий врач победно глянул на психиатра, мол, вот, видите, какой она стала, когда речь зашла о доме. Но тот лишь нахмурил брови и недовольно покачал головой. Не верил он в такие метаморфозы.

Впрочем, Лина сама уже более-менее пришла в себя. Она решила, что будет вежлива и предупредительна с правителем клана, ведь, как ни крути, именно ему она должна быть благодарна за спасение своей жизни.

Высший искал ее, поил своей кровью, да и потом, пока угроза для ее жизни не миновала, понтифик не отходил от ее постели ни на секунду.

Она не имеет права требовать большего.

Не имеет права быть неблагодарной.

И не имеет права предъявлять к нему претензии насчет ушедших чувств.

Марк и так сделал для нее слишком много.

В особняке Лину встречала целая делегация. Софи обняла девушку с такой силой, что она забеспокоилась насчет своих заживших ребер. Жак, не переставая, сетовал, что понтифик запретил ему ехать в больницу и готовить для госпожи, поэтому госпожа похудела как фотомодель, которых он терпеть не может. Филипп с Милой, садовник с неизвестным до сих пор Лине именем, Владимир Петрович, хоть и встретивший девушку самым первым из домочадцев, приехав за ней на лимузине, но давший волю эмоциям только в гостиной…

Ее встречали с радостью, облегчением, что все обошлось, и затаенной жалостью. Пережить то, что довелось ей, никому не хотелось.

Лина всем отвечала с радостью, ей было приятно и несколько неловко от проявления теплых чувств. Но, хоть она и была радостная весь день и почти такой же оживленной, как раньше, Марк не мог не замечать, что Лина притворяется. Он видел ее неестественное оживление с грустными глазами, как она моментально прекращала улыбаться, когда думала, что осталась одна.

Лина им не верила. Никому из них. Ни их радостным лицам, ни сочувствующим взглядам, ни окружившей ее заботе. Во всех она видела лишь двуличность и лицемерие, ей так и слышались злорадные шепотки за спиной, косые взгляды в ее сторону.

На ночь Лина заперла дверь своей спальни изнутри.

…

Он сможет, он сможет, он сможет.

Макс повторял эти слова как мантру, пока смешивал раствор в нужной пропорции, пока наполнял шприц, пока искал подходящее место для укрытия оружия.

Он сможет.

Главное, сразу потом сбежать из дома, чтобы не нашли по горячим следам. О том, куда бежать, парень заранее договорился с Глебом, тот дал ему адрес, где Макса будут ожидать адепты и маг. Инициал должны снять сразу, потому что поиск по инициалу — самое верное средство.

Поэтому Макс должен постараться. От его скорости будет зависеть все.