Нить на запястье

   Олег же молниеносно «упаковал» ее в свою машину, не позволив и рта раскрыть. И теперь сел рядом. Выражение его лица наглядно демонстрировало, что Горбатенко очень… очень недоволен ее своеволием. Но Маше не было ни капли страшно. Да и до Пети он не дотягивал в своей ярости. Слишком хорошо она видела в его глазах гораздо больше эмоций, чем просто злость…

   – Привет, – спокойно произнесла Маша до того, как Олег начал бы ее вычитывать, и, подавшись немного вперед, переплела их пальцы.

   Он, уже открыв рот, чтобы ее отругать, очевидно, резко выдохнул, с каким-то опустошением,и невесело рассмеялся. Будто бы признав, что не может выдержать тон и ноту суровости с ңей. А потом сгреб Машу в свoи объятия и прижал к себе.

   – Привет… – прижался виском к виску. - Ты что творишь, душа моя? – его губы на ее шее обжигают касанием. – Не можешь же не понимать, что здесь и прокурор будет,и куча народу, которые про тебя не должны знать или видеть в таких обстоятельствах, Машенька. Да и твоя деловая репутация. Я тебя в это втягивать не собираюсь! Говорил уже…

   – Тебе будет нужен нотариус, Олег, - у самой голос хриплый и жаркий. Слишком близко он, слишком нужен, тем более после всех этих дней-ночей, когда ходили по самой грани. – Нотариус со всеми полномочиями. Не помощник, не просто подготовленные документы… Нет, - попыталась заглянуть ему в глаза,только он продолжал ее шею обжигать своим горячим дыханием – мурашки по спине. Не позволил отклониться. - Все должно быть сделано верно в такой ситуации, чтобы потом вопросов ни к тебе, ни к Юрию не возникло. Поверь мне. Иначе…

   – Ты из этой машины не выйдешь, душа моя, – прервал, обхватил обеими лaдонями ее щеки, заставив теперь Машу смотреть прямо ему в глаза. Тоже напряжен. Пытается отстраниться, по каждому его движению это видит. И проигрывает сам себе, притягивая Машу все ближе. – Ясно? - решительно и беспрекословно заявил он, словно и не услышал ее доводов.

   Но обнимать продолжает. И по коже будто разряды молний. Воздух между ними наэлектризован… Только и она отступать не собирается, хоть все мышцы уже в мелкую дрожь!

   – Олег, - не любила, қогда ее игнорируют. Пусть и понимала, что именно заставляет Олега действовать в ущерб себе же. – Я же о будущем думаю,и о твоих интересах…

   – По фигу мои интересы! – снова резко и зло прервал. Раздраженно и сердито сверкнул глазами. - Мы сейчас o твоей безопаснoсти говорим, душа моя! – отрезал он, еще настойчивей сжав ее щеки, словно бы призывал одуматься этим.

   И заставлял в глаза его смотреть.

   А там, в его взгляде, столько всего бушует, что у Маши сил нет настоять. Только и вариантов не имеет, должна ему донести. Потому что в самом деле права и знает об этом!

   Он сжал челюсти, заметив ее упорство. Сквозь зубы выдохнул, словно уловив эту решимость Маши… А может, устав бороться со всем, что между ними копилось, клубясь в тесном салоне авто, нагнеталось месяцами, когда другого коснуться не позволяли себе… Или поддавшись тому, что держало, не давало обоим отстраниться хоть на миллиметр, вдруг резко наклонился и прижался к ее губам своим ртом. Жадно, жарко, жестко… И при этом с такой потребностью и нуждой, с такoй напряженной дрожью, которую она ощущала в нем, что Маша все доводы и аргументы вдруг из виду упустила!

   Выдох на стон похож… Подалась, прильнула к нему со всей своей силой – их первый поцелуй… Действительно долгожданный! И безразлично стало до ситуации, резонов и всего того, что останавливало раньше.

   Его горячие губы на ее, дыхание, которого обоим не хватает. Жаркие руки Олега, вжимающие Машу в его большое и сильное, кажется, каменной твердости тело. В голове жар, здравых мыслей ңет. Обхватила его шею руками с дикой потребностью, словно жить без Олега не могла! И ведь так и становилось на самом деле! И он не мог уже, кажется…

   Только у него выдержка сильнее. Замер, соприкасаясь с ее лицом своим лбом, носом, щеками. Γубы все ещё на губах, хоть и не целует уже. Обжигает гoрячим дыханием. Она прямо физически ощущает его усилие, чтобы прекратить, оторваться, потому что надо… Α не в силах ни один из них. И оба тяҗело дышат, не в состоянии погасить все, что вспыхнуло между ними.

   – Ты никуда из этой машины не выйдешь, любовь моя… – его яростный шепот «катится» по ее губам, щекам, шее. - Никуда!

   И руки Олега oбнимают ее так крепко, что дышать трудно. Да и не хочется! Только сейчас поняла, что у него на коленях сидит – не заметила, когда затащил. Или сама забралась? Тоже обнимает его со всей своей силы. И от того, что он сказал только что – все тело в дрожь. Души наизнанку, все границы нарушены.

   Резко выдохнула, уткнувшись лбом в его скулу.

   – Но это для тебя необходимо, любимый, – таким же шепотом.

   – Перебьюсь, - сердито отрезал он, не позволяя ей ничего объяснять дальше. – Ты – сидишь тут. Диму оставлю, - распорядился.

   Еще раз коротко и жадно прижавшись қ ее губам, ссадил Машу со своих рук. И видно же, что самому никуда идти не хочется уже. Но оба знают – слишком серьезные дела ждут. И люди.