Нить Ариадны

Каждое великое произведение искусства, какой бы оно не принадлежало эпохи, вызывает непреодолимое желание узнать о его авторе или авторах, времени создания. В середине XIX в. превалировало мнение, что Венера Милосская, если не создание самого Скопаса (IV в. до н.э.), то вышла из мастерских его школы. После открытия фриза Пергамского алтаря с изображением Афины, близким по стилю с Венерой Милосской, стало ясно, что последняя — произведение II в. до н.э. Спорят лишь по поводу того, относится ли она к середине или концу II в. до н.э.

Итак, Венера — порождение того самого столетия, которое решило судьбу греческой демократии. В столкновении с Римом Греция потерпела поражение и стала ординарной «провинцией римского народа». Римляне в 146 г. до н.э. безжалостно разрушили один из прекраснейших эллинских городов — Коринф, сравняли его с землей. По праву победителя они целыми кораблями увозили плененные памятники искусства, украшая ими свои форумы и виллы. Бронзовые и мраморные творения Поликлета, Скопаса и других великих мастеров были обречены на рабскую долю.

Мы никогда не узнаем, каким образом Венере удалось избежать судьбы других созданий эллинского гения. Может быть, ее спрятали в каменном склепе, подальше от жадных взглядов римских воинов и ростовщиков? Или, нам хочется в это верить, какому-нибудь римлянину, не похожему на других (бывали и такие), все же удалось приблизиться к статуе богини, оказавшейся на Мелосе, но он не посмел к ней прикоснуться, отступил, сраженный красотой? Это могло быть век спустя после разрушения Коринфа, когда лучшие римляне уже отдавали себе отчет в том, что на чашах вечности греческая статуя или картина великого мастера весит больше всех римских побед, вместе взятых. Именно тогда возникла строка: «Греция, взятая в плен, победителей диких пленила…» (Гораций).

Какой же предстала бы этому римлянину, случайно оказавшемуся на Мелосе, мраморная Афродита (Венера)? У той, что в Лувре, обломки рук. Римлянин должен был увидеть статую, не тронутую временем. Каково было тогда положение рук богини? Левая, если судить по ее обломку, была приподнята на уровень лба. Может быть, в мраморных пальцах было яблоко — приз победительницы в знаменитом споре богинь и одновременно символ острова Мелос (в переводе — «яблоко»). Или, что нам кажется вернее, щит.

Почему щит? Я вижу недоумение в глазах читателей. Ведь щит — атрибут воинственной Афины или охотницы Артемиды, а не женственной Афродиты. И к тому же, если это щит, почему он поднят так высоко? Ведь им защищали корпус, а не голову, в бою прикрытую шлемом! Все это так. Но вспомним, что щит выковывался из меди или серебра, позднее использовалось железо. Из этих же материалов были в древности зеркала, имевшие, как правило, овальную форму щита. Итак, Афродита спустилась с Олимпа на опустевшее поле боя. Оно было усеяно телами мертвых.

Чувство жалости пронзило богиню. Все эти прекрасные юноши были бы живы, если бы они посвятили себя не дикому и безжалостному Аресу, а ей, Афродите, — не уничтожению, а любви… Богиня подняла с земли щит и, взглянув на его обратную сторону, впервые узрела себя такой, какой должны были ее видеть смертные.

Так мы пытаемся реконструировать первоначальный облик статуи. Именно в такой позе, со слегка приподнятой правой рукой, держащей верхний край щита, и левой, поддерживающей его нижний край, изображена Афродита на монете из Коринфа! Да, того самого Коринфа, разрушенного неистовыми поклонниками Ареса римлянами.

Ника Самофракийская

Остров Самофрака был суров и скалист. Редкий корабль бросал якоря у его крутых берегов. И еще реже на Самофраку ступала нога археолога. Со времени путешествия Кириака Апконского в конце 1444 г. до посещения острова немецким археологом Рихтером в 1824 г. прошло немного — немало — 380 лет. Древности Самофраки все эти столетияредко привлекали ученых. После Рихтера раскопки на Самофраке осуществил австрийский археолог А. Конце, нашедший немало надписей, барельефов, монет. Но наибольшая удача выпала в 1863 г. на долю французского консула Шарля Шамнуазо, увлекавшегося археологией.

Раскопки развалин древнего храма длились несколько месяцев. Видимо, такие удачи, как на Мелосе, случаются раз в столетие. Рабочие извлекли черепки, обломки мрамора. Шампуазо приказывал складывать их в ящики. Может быть, в Париже удастся составить из обломков хотя бы одну статую. Местным жителям это казалось странным капризом. Сколько они ни рыли землю, им не удавалось найти голову идола. А кому нужен идол без головы?

В 1866 г. ящики с находками прибыли в Париж. Опытные реставраторы составили из двухсот обломков торс. По крыльям за спиной определили, что статуя Ники. В путеводителе по Лувру было записано: «Декоративная фигура среднего достоинства позднейшего времени».