Нить

Когда эти двое вышли, наконец, из ее палатки, Надежда Елисеева постаралась взять себя руки и унять дрожь, бьющую все тело. То, что произошло с ней минуту назад, не поддавалось никакому объяснению. Она не верила в предвидение, гадания, астрологию и, даже хиромантию, что и позволяло ей вот уже второй год успешно изображать из себя таинственного медиума. Для нее это была не более чем работа, а заходившие к ней люди — не более, чем клиенты, которым она, за определенную плату, могла нагадать все, что их душа пожелает. Единственное, к чему у нее в самом деле были экстраординарные способности, так это к тому, чтобы по одному взгляду, брошенному на человека, угадывать, чего именно желает его душа. Немного актерского таланта, шаблонные фразы о казенном доме, дальней дороге и змее подколодной, помогающие клиенту выйти на нужную тропу, и все в ажуре. Никто и никогда не уходил от Елисеевой недовольным ее предсказаниями (в связи с чем она искренне верила в то, что помогает людям преодолевать жизненные трудности) и с не испытавшем «кровопускания» кошельком. При чем столь явно и нагло, как иные сниматели порч, денег она никогда не требовала — люди раскошеливались сами, безоговорочно уверовав в ее талант. Поверил бы и этот тупоголовый скептик, недалекий настолько, что даже в слове «хлеб», наверняка делал четыре ошибки, получая в итоге «пиво», к мечтам о котором наверняка сводились все его мысли. Поверил бы, никуда бы не делся, если бы она, вдруг, не ощутила НИТЬ…

Взяв их руки в свои она, вдруг, явственно ощутила, как нить прошла через нее, связав их троих в нерушимый треугольник. Почувствовала, как раскручиваясь по спирали, нить стала захватывать все новых и новых людей, втягивая их в безумный водоворот, который должен был стянуться в одну точку завтра. Завтра… Она знала это точно. Завтра нить, сплетенная судьбой, должна была завершить свой бег. Елисеева видела, каким образом этот круговорот завершится — видела десятки людей, корчащихся в огне, ощущала запах сгорающей плоти и, словно бы издалека, слышала их отчаянные крики о помощи.

Она видела, как умирали люди, не зная, где, как и когда это должно произойти, однако, будучи уверенной в том, что ЭТО еще не произошло, а только неумолимо надвигается на нее.

На нее… Среди людей, связанных воедино нитью, она видела и себя. Собственное объятое пламенем лицо, на котором застыла ужасная маска боли и отчаяния. И еще, она знала, где нить берет свое начало. Точнее, в ком… В том парне, что только что покинул ее палатку.

Елисеева не понимала многого. Например, что-то она видела, а о чем-то просто знала, как бывает, когда, вдруг, просыпаешься после реального и цветного сна. Она не могла отделить реальность от видений, а видения от воспоминаний. Откуда она могла знать имена этих двоих? Она видела нить, проходящую через них — незримую, не осязаемую, но все же существующую нить. Видела, как они полыхали в огне, словно живые факелы… Но их имена она просто знала, так, словно это воспоминание пришло откуда-то из прошлого. Или, быть может, скорее из будущего. Будущего, которое должно вскоре стать настоящим. Ее настоящим… Настоящим, в котором она должна умереть…

Не давали ей покоя и ее собственные слова о «предмете спора». Сами собой слетевшие с языка. Она не знала, что заставило ее произнести эти два слова, но каким-то шестым чувством ощущала, что «предмет спора» так же связан с нею нитью, чем бы он ни был. Какой предмет? Какого спора? Почему она уверена в том, что это так важно?..

Галлюцинации? Результат перегрева на солнце? Или все же пророческие видения? Елисеева боялась об этом даже думать.

Ей ясно было только одно — в том состоянии, в котором она находилась сейчас, работать она сегодня больше не сможет. Быстро скинув с себя рабочую «униформу» — плащ-балахон, и превратившись из таинственной гадалки в обыкновенную, ничем не примечательную женщину, она выдернула хрустальный шар из розетки, поставила его в ящик стола и, подхватив сумочку, вышла из палатки, на ходу переворачивая табличку на входе — «Открыто» на «Закрыто».

Найти в сумочке мобильник, позвонить грузчику Федору и попросить его свернуть палатку раньше обычного… Пусть Федя утрамбовывает палатку, вместе с находящимся в ней реквизитом, в одному ему ведомые комнатушки в театре «Музыкальной комедии», а она отправляется домой — с нее хватит. И пусть шеф потом спускает на нее хоть всех собак — плевать!

— Вы уже закрыты? — спросил кто-то совсем рядом, заставив Надежду подпрыгнуть на месте, и на секунду забыть о сотовом, затерявшемся где-то среди ключей и косметичек. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это не сам Дьявол поднялся из преисподней, чтобы низвергнуть ее в огонь, а всего лишь пожаловал очередной потенциальный клиент, точнее — клиентка, горячо желающая узнать свое будущее. Вот только, какого же черта она так тихо подбирается со спины?! Так и заикой остаться недолго…