Нищий

Утром мы с Катуном быстро позавтракали, остатками вчерашнего ужина — он долго смотрел на разбитую чашку на столе, выругался и сказал, что эти крысы уже достали, хорошо ещё не унесли наш завтрак. Потом быстренько оделись и пошли в общественные бани. Мытьё там стоило недёшево — целый серебряник — зато давали по кусочку мыла и позволяли отстирать свои портки — надо сказать, я сильно зарос грязью за это время и от меня ощутимо пованивало. Горячая вода в банях, как я узнал, нагревалась в больших котлах, под которыми всегда горел огонь — Катун охотно рассказывал мне всё, о чём я спрашивал — единственно — следя за тем, чтобы никто не слышал. Странно ведь, когда один старик рассказывает другому старику простые вещи, которые знает каждый дворовый мальчишка.

Когда мы разделись в бане, Катун с удивлением сказал:

— Теперь видно, что ты был воином.

— Хотя я и сильно исхудал, и мышцы мои уже не те, что раньше, но и сейчас я могу спокойно зашибить вон того здоровенного банщика, что мнёт жирного купца, надеющегося согнать свой жир массажем.

— Нас, магов, особенно не изнуряли физическими упражнениями, для воинов свои школы. А что у тебя с ногой? Колено разбито?

— Да, собрали из кусочков, но так и не заработало как следует, вот и выгнали из армии.

Я с наслаждением мылся, смывая с себя пот и грязь, намылил и прополоскал в деревянной шайке свою одежду — до стерильности ей было далеко, но теперь хоть не будет вонять блевотиной и погребом. Катун исчез куда-то, потом появился с усатым важным человечком, ростом чуть мне до груди, но зато со стоячими, как рога усами. Он, видимо, ими очень гордился и постоянно их поправлял.

— Вот его стричь? Хмм… волосы оставляем длинные? Бороду? Странно — если смотреть на голову — старик, а тело молодое, только весь в шрамах…так как будем стричь — цирюльник нетерпеливо постукивал ногой, выхаживая вокруг меня и останавливаясь, чтобы прикинуть какие-то свои заметки.

— Подровняйте, чтобы он выглядел воином на пенсии, вынужденным просить подаяние — чтобы благообразно, но вызывало жалость.

Цирюльник хмыкнул:

— Сделаем сейчас. Стоить будет — серебряник! Деньги есть?

Серебряник перекочевал в руку человечка и оттуда испарился в неизвестном направлении — я даже не успел заметить — куда. Цирюльник взял в руки появившиеся ниоткуда расчёску и ножницы, совершенно угрожающего вида, и стал оперировать ими в опасной близости от моих ушей.

— Уважаемый, если вы мне отстрижёте ухо, я себе пришью ваше! — усмехнулся я, поглядывая на громадные лезвия ножниц у своего уха.

— Не бойтесь — я знаю своё дело и ещё ни одного уха не отрезал…ну почти не одного! — цирюльник засмеялся и ещё несколько раз щёлкнув ножницами сказал: ну вот, всё сделано! Можете посмотреть в зеркало — когда волосы высохнут, вы будете иметь приличный вид.

Цирюльник убежал, а мы с Катуном стали одеваться. Одежда была ещё влажной, можно сказать — мокрой, но на улице было тепло и существовала надежда, что простудиться не получится.

— Катун, не в обиду — чего у тебя так воняет из рта? — спросил я, решив уж до конца всё выяснить.

Он не обиделся, помолчал и ответил:

— Когда в лагере для военнопленных был, кормили очень плохо, да ещё — часть зубов выбили охранники, узнав, что я маг. Мы им здорово нагадили во время кампании. С тех пор зубы гниют, мучаюсь страшно. А чтобы их вылечить надо много денег — меньше чем за двадцать золотых, никто из лекарей и разговаривать про лечение не будет, а уж, чтобы вырастить новые — это уже не меньше пяти тысяч. Откуда у нищего такие деньги?

Мы молча собрались — я уже пожалел, что задал этот вопрос. Катун молчал, я тоже. Потом он обернулся ко мне и сказал:

— Да я не обижаюсь, знаю сам про это дело…только что могу сделать? Вот заработаем с тобой денег и вылечимся — я зубы, ты ногу — он улыбнулся грустной улыбкой, видно было, что сам он в эти сказки не верит.

Мы вышли на улицу, я ковылял сзади, опираясь на палку, Катун вёл меня куда-то вниз по улице, к морю — даже отсюда чувствовался его запах…впрочем — как и запах жарящихся осьминогов на решётке. Мы купили за три медяка два осьминога и я вгрызся в его горячее, пахнущее дымом резинистое мясо — только сейчас понял, как проголодался. Потом выпили по кружке шипучего кваса, и уже жизнь стала казаться не такой уж и гадкой — я чистый, сытый, спать есть где — нога болит? Так давно болит. Всё лучше, чем у ларька со шпаной махаться.