Нищий

— Это имперский военный фрегат, — лицо капитана сразу как-то осунулось и побледнело, — они требуют, чтобы мы легли в дрейф и приняли на борт десантную группу, то есть сдались, иначе всех нас повесят, как передал сигнальщик. Похоже, они считают, что команда шлюпа заодно с вами. Втравили вы нас в беду… так я и знал.

— Какое у них вооружение? Сколько команды?

— Катапульты четыре штуки. По две с кормы и с носа. Команда — человек сто пятьдесят, не меньше, вместе с абордажной группой. Скорость у них выше, чем у нас, нам не уйти. Ну что делать будем, господа пираты? Сдаваться? Шансов у нас нет.

Как будто в подтверждение его слов мимо шлюпа просвистел здоровенный камень, не менее чем с человеческую голову размером, и, подняв фонтан брызг, ухнул в воду перед самым носом. Еще один ударил сзади, под кормой, в кильватерный след.

— Пристреливаются, — вокруг глаз капитана обозначились глубокие морщины, — сейчас по корпусу долбать будут. Но это так, ерунда, корпус дубовый, главное, чтобы не попали в мачту. Страшнее, если начнут зажигательные снаряды метать. Так, понеслась долбежка по корпусу! Все лишние вон с палубы! В укрытие! — Он продолжил: — У нас стоят все паруса, какие возможны, единственный шанс — уклоняться, меняя курс. Впрочем, толку-то. В конце концов настигнут, и тогда всем хана.

Уже несколько часов здоровенные камни долбали в корпус шлюпа, он весь содрогался от ударов — один из матросов доложил капитану, что в трюме усилилась течь, — но все еще держался. Капитан менял курс, многие снаряды летели мимо и плюхались в воду. Паруса пока были целы, и на расстояние выстрела из лука фрегат все еще не мог подобраться — искусно меняя направление движения, капитан не давал подойти преследователю совсем близко. Некоторые камни залетали на палубу, скача по ней как мячи и сбивая все, что было у них на пути. Одним камнем был убит матрос, из числа тех, кого мы захватили у шлюпок, и его труп с разбитой головой лежал возле борта, забрызганного кровью.

Сзади меня кто-то тронул за плечо:

— Викор, пробуй! — Это был Амалон, серьезно смотревший мне в глаза. — Пробуй, иначе нам всем конец!

— Амалон, я не могу! Я не умею! — Меня охватило отчаяние. Ладно еще, когда сам погибаешь, но уносить за собой два десятка людей!

— Пробуй, забери тебя дьявол! Что ты теряешь?! Иначе нам конец!

Я кивнул и пошел на корму шлюпа, за которой виднелся в нескольких сотнях метров фрегат врага, две носовые катапульты которого выпустили очередные снаряды. Я проводил их взглядом — слава богу, что точность попаданий была минимальная, не пушки, в конце концов…

Встав на корме, я сосредоточился и стал читать нараспев заклинание, которое продиктовал мне Амалон еще раньше, я знал его наизусть. Это была длинная, труднопроизносимая фраза на непонятном языке, с непонятными словосочетаниями и модуляциями голосом — я всяко пытался их воспроизвести. Амалон и остальные мои спутники с надеждой наблюдали за мной, я чувствовал это всей спиной, заволновался… и сбился. Вздохнул, сосредоточился — и начал все заново. Холодная ярость и отчаяние придавали силу моим словам — я не для того столько боролся, выживал, чтобы погибнуть в чужом море, бесславно повиснув на рее, как тухлая груша.

Я повторял и повторял заклинание снова и снова, пытаясь подобрать нужный тон, нужный тембр голоса… Вначале ничего не происходило, потом постепенно небо стало темнеть, темнеть, рванул порыв ветра, и вдруг на море образовался вначале небольшой вихрь, он стал закручиваться, увеличиваться в размерах, набирать мощь, и вот уже, сверкая молниями, взревел огромный вращающийся ствол, который пополз в сторону вражеского фрегата все быстрее и быстрее. Они стали убирать паруса, на мачтах по реям забегали люди — но было поздно. Страшный «хобот» ударил в мачты фрегата, те сломались как спички, затем ураган стал поднимать, закручивать и вертеть корабль, с которого сыпались фигурки людей.

Сзади крикнули:

— Остановись! Хватит! — Я еле расслышал это в реве ветра, Амалон впился мне в плечо, его глаза были вытаращены, лицо бело как мел.

Я замер, вцепившись в ограждение борта, и наблюдал за дьявольским верчением урагана. Фрегат выпал с огромной высоты, врезался в поверхность океана и, развалившись на части, тут же утонул. Капитан Гарран закричал:

— Убрать паруса! Всем привязаться или сойти вниз! Задраить люки!

Через короткое время на палубе было чисто — люди попрятались в трюмах, а те, которые остались наверху, привязались — кто к мачте, кто к другим массивным предметам на палубе. Вначале полил дождь, сплошным потоком накрывший все вокруг, затем ударил ветер. Он уже не был таким страшным, как тогда, когда уничтожал фрегат, но сила его была такова, что шлюп тут же лег на бок, со сломанной мачтой, которая и накренила его, завалившись вправо.

— Руби! Руби канаты! — завопил капитан и бросился к ящику с топорами.