Нищета мозга

Невидимые внутренние противоречия с большим успехом и выгодой реализуются на протяжении всей истории человечества. На эксплуатации биологических противоречий мозга построены все религиозные доктрины, сформулированы государственные и даже «планетарные» законы. Именно двойственность поведения человека является основной фабулой в лингвистических памятниках различных эпох. Любое культовое или социальное конструирование начинается с определения поступков, которые следует относить к «хорошим» или «плохим». Это условные обозначения, социальный смысл которых зависит от типа сообщества и быстро меняется во времени. Следует напомнить, что все события совершаются на уровне неустойчивых социальных инстинктов коры большого мозга. Разделяя поступки людей на две антагонистические группы, надо внимательно следить, чтобы в каждую попали как инстинктивно-гормональные, так и социальные формы поведения. Например, сам факт размножения невозможно абсолютно запретить как инстинктивно-гормональную форму поведения, но можно умело ограничить. Навязанные сложные правила и условия репродукции легко сделают это незатейливое мероприятие выгодной формой зависимости от конкретного культа. Если вдобавок простое размножение представить как тяжёлое нарушение сомнительных правил, то успех культа гарантирован. Основная идея состоит в том, чтобы смесь правил и условий создавала почти невыполнимую и противоречивую ситуацию. Любая общественная иллюзия или культ тем жизнеспособнее, чем больше частных подтверждений своей хронической убогости человек находит в инстинктивно-гормональных и социальных формах поведения.

Особую роль в социальных иллюзиях играет умелое обращение к скрытым от внешних глаз внутренним проблемам человека. Двойственность сознания эксплуатируется в мистических целях как подтверждение достоверности существования мифических существ. В большинстве культов предполагается, что правильное «надо» предлагается хорошими богами, ангелами, пророками и феями, а очень биологичное «хочу» — чертями, шайтанами, демонами, вампирами и сатирами.

Скрытые личные устремления в большинстве учений и социальных систем связывают с происками демонических сил, а социальные инстинкты или культовые обременения — с высшим благом. Совершенно ясно, что поощряемые формы социального поведения предлагали делиться собственностью и пищей, что не встречало инстинктивно-гормональной поддержки. По этой причине силовое принуждение всегда было и остаётся единственной формой социализации плодов индивидуального труда. Тем не менее избавиться от эгоистических рогатых проказников просвещённому человечеству не удавалось даже на кострах инквизиции.

Постоянная смена механизмов принятия решения делает человека непоследовательным и противоречивым в своих самых важных жизненных решениях. Это не требует особых доказательств, поскольку каждый читатель проходил через мистический ужас собственной двойственности. Приняв одно решение, казавшееся очевидным и единственным, мы тут же начинаем сомневаться в его правильности. Немного помучившись, мы меняем наши представления о событии на прямо противоположные — и тут же убеждаемся в их глупости. В большинстве случаев не один неверный поступок, а наши метания между несколькими решениями задачи приводят к необратимым последствиям.

При всех недостатках и внутренних противоречиях, постоянная смена рассудочной деятельности на инстинктивно-гормональные формы поведения — далеко не самый плохой вариант поведения. Наша полуобезьянья сущность доставляет некоторые простые удовольствия. Проявление влюблённости, ухаживание за симпатичным сексуальным партнёром и романтические переживания скрашивают наше непродолжительное существование. Более сильные страсти, вызываемые завистью, дикой ревностью или непримиримым соперничеством, разнообразят эмоциональные ощущения и часто становятся прекрасным стимулом для творчества и лучших гуманистических проявлений человечества. Такой поведенческий баланс между рассудочным и инстинктивным принятием решений благоприятно влияет на интеллект и является одним из способов управления нашим норовистым мозгом.