Нищета мозга

Попробуем рассмотреть суть и причины конфликтов содержания двух основных блоков благоприобретённых инстинктов. Социально-биологический блок построен на скрытой реализации инстинктивно-гормональных форм поведения, о которых обычно не говорится, но они подразумеваются. Для такого способа обмена информацией человеческий мозг приспособлен идеально. Дело в том, что, обладая врождёнными формами поведения и приобретая в общении социальные инстинкты, мозг получает два набора методов анализа событий. Один из них построен на социально-биологических инстинктах и рассматривает своего обладателя как биологический центр Вселенной. В этом случае все события воспринимаются с позиций личной выгоды и репродуктивно-социальных преимуществ. Второй — рассудочный набор методов анализа явления или события — сформирован на базе приобретённых социальных инстинктов. Он менее биологичен и направлен на решение как собственных, так и общечеловеческих (абиологических) проблем. Несложно понять, что наиболее привлекателен социально-биологический подход, но его реализация затруднена приобретёнными инстинктами. По этой причине мозг подростка быстро приучается автоматически рассматривать любое событие как два независимых явления.

Каждое событие анализируется с двух позиций, что обычно не приводит к конфликту выбора, поскольку рассудочный блок социальных инстинктов в большинстве случаев невелик. Если нет реальной угрозы существованию особи или такая угроза отсрочена по времени, то преимуществами обладает социально-биологический комплекс инстинктов. Рассудочный выбор предполагает наличие непривычного сочетания развитой системы социальных оценок собственного поведения и интеллекта, которое в обычных условиях сформировать очень сложно. Однако даже в этом случае до начала реальных поступков оценить внутренний выбор затруднительно. Рассудочный блок поведения зачастую успешно имитируется, оставаясь вторичным по отношению к традиционному устремлению к пище, размножению и доминантности.

Последствия популяционного хранения социальных инстинктов дали положительные и отрицательные результаты. Независимая от генома и морфогенеза мозга человека наследуемость социальных инстинктов позволяет быстро адаптировать их к новым общественным правилам или изменяющимся условиям внешней среды. За время жизни двух-трёх поколений можно радикально изменить сложившиеся отношения, ценности и правила любого сообщества. Таких масштабов и скорости адаптации до появления гоминидного мозга в эволюции ещё не существовало. С возникновением внегеномного наследования поведения через специализированные отделы мозга человечество начало невиданное расселение по планете. Высокая скорость адаптации поведения к местным условиям позволила освоить гигантские пространства и разнообразные естественные ресурсы. Начались длительные волны миграций, которые сформировали многочисленные автономные популяции архантропов. Многообразие наших предков, адаптированных к разным условиям обитания, стало бесценным субстратом для быстрой и эффективной эволюции мозга. Эти позитивные результаты отделения специализированных областей мозга от их геномных программ поведения привели и к отрицательным последствиям.

Самый простой путь поиска калорийной и доступной пищи в послерайский период вызвал каннибализм и появление крупных форм австралопитеков. Социальное наследование инстинктов таило в себе опасность спонтанного культивирования любых самоубийственных форм поведения, которые приводили к массовому вымиранию. Эта особенность нашего мозга и в настоящее время является основой для возникновения любой фанатичной убеждённости, вплоть до самоуничтожения.

Наиболее катастрофичен для судьбы конкретного человека и порочен для повседневной жизни феномен незаметной трансформации привычек, верований, концепций и заблуждений в индивидуальную форму социальных инстинктов. Каждому приходилось сталкиваться с непоколебимой убеждённостью стариков в самых нелепых умозрениях, которые невозможно опровергнуть никакими аргументами. Парадоксально, но с аналогичными формами поведения часто приходится сталкиваться у молодых людей с хорошей сохранностью нервной системы. Казалось бы, собственный опыт должен их научить тому, что личная убеждённость — не истина, и наоборот, но этого не происходит. Дело тут в старой проблеме, описанной в начале книги, — энергетическом парадоксе мозга. Мозгу человека легче и удобнее пользоваться своим или чужим убеждением, религиозным законом или правилом, чем растрачивать драгоценную энергию на рассудочный анализ любого события и поступка. Эта позиция энергетически выгодна и почти безопасна, так как окружающие обычно поступают аналогичным образом. Массовая праздность мозга расцветает пышным цветом, а самокритичность и рассудочное мышление становятся неприятной случайностью даже у интеллектуальных извращенцев.