Нирвана с привкусом яда. Игры с темным прошлым

— Вы опознали тело своего сына, Романа Гончарова. Экспертиза показала, что его убили в ноябре прошлого года, как раз тогда, когда он пропал… Вы, насколько мне помнится, не дождавшись сына, пришли к выводу, что он сбежал из города вместе со своей сожительницей, учащейся марксовского медицинского училища, Викторией Ананьевой. Я правильно излагаю?

— Да. — Она слабо кивнула головой. — Вы позволите мне закурить?

Прежде она не курила, отметил про себя Кондратьев. Значит, за границей научилась. Или просто жизнь заставила? Он знал, что и его жена, которую он просто обожал, потихоньку от него покуривает, а потому не мог осуждать за это других женщин.

— Давайте вспомним с вами события того злосчастного ноября…

— Виктор Иванович, да что там вспоминать? — Гончарова лишь отмахнулась и пожала плечами: — И так все ясно. Роман пошел на мельницу, встретился там с Викой…

— Постойте, ведь на мельнице жила не одна Ананьева, так?

— Да, они, эти блаженные, приютили у себя еще одну особу, небезызвестную в то время Марину Шелестову, девушку, которую изнасиловал Воропаев, приятель моего сына, известный в городе пианист…

— Как вы отреагировали на это?

— Я тогда не поняла Рому. Но, с другой стороны, он сам принял это решение, пожалел ее. Не могла же Вика без спроса привести девушку на мельницу, зачем ей это? Да и вообще, Виктор Иванович, ну какое сейчас значение имеют эти факты? Ведь Роман отправился на мельницу, чтобы дать Вике деньги и объясниться с ней, сказать, что они с Наташей уезжают, а сам, со слов Наташи, так и не смог порвать с Викой, проявил слабость… Наташа, случайно подслушав этот разговор, вспылила и ушла с мельницы, прибежала ко мне, плакала… А потом…

— … а потом ее нашли мертвой на квартире…

— Да, это было ужасно…

— Как вы думаете, кто мог убить Романа?

— Если сначала, — сдержанно и медленно сказала Гончарова, — я думала, что Роман уехал с Викой, а Шелестова — сама по себе… То теперь, когда мы знаем, что моего сына убили, а девушки исчезли — и Вика, и Марина, то можно предположить, что либо они замешаны в убийстве, либо их тоже убили, поскольку они оказались свидетельницами этого убийства… А Романа могли убить лишь по одной причине — ограбление… С ним были деньги, у него всегда при себе были деньги… Возможно, что кто-то пришел на мельницу и убил всех троих, или же убили Романа, а девушки, испугавшись, убежали…

— Значит, ни Вику, ни Марину Шелестову вы не подозреваете в убийстве вашего сына.

— Конечно, нет. Вика любила Романа, она ждала от него ребенка, а что касается Шелестовой, то она должна была испытывать к моему сыну чувство благодарности за то, что он приютил ее на мельнице… Нет, как бы плохо я ни относилась к этим особам, уверена, что они не способны на убийство… К тому же, повторюсь, Роман пошел к ним, чтобы передать им деньги… уж, во всяком случае, Вике это точно… А Шелестова ему кто? Да никто…

— Вас несколько месяцев не было здесь, и вы, может, еще ничего не слышали о Наталье Метлиной…

— Я знаю, что ее зверски убили… Это было еще при мне. — Она глубоко затянулась сигаретой.

— Вы приехали вчера, думаю, еще не успели встретиться ни с вашими соседками, ни с подругами… Словом, вы еще не знаете, кто убил Метлину?

— Конечно, нет…

Кондратьев вспомнил, как здесь же в кабинете в ноябре он беседовал с квартирной хозяйкой Метлиной — Рассказовой и какими словами та характеризовала Гончарову, мол, поседела, постарела… Увидела бы Рассказова ее сейчас — глазам бы своим не поверила. Но она уже не увидит ее. Никогда.

— Ее убила квартирная хозяйка, Раиса Валентиновна Рассказова, точнее, ее родной брат, а Рассказова находилась в это время на кухне и ждала, когда все будет кончено…

Гончарова выронила сигарету, и Кондратьев кинулся ее поднимать.

— Рая? Да вы шутите?!

— Вообще-то мне не до шуток…

— Но за что? За что она могла убить Наташу?

— Роман, видимо, был очень щедр по отношению к своей невесте, дарил ей драгоценности, у Наташи имелись и деньги… И кто, как не квартирная хозяйка, знал об этом…

— Но если Наташу убили из-за денег, то, может, эти же люди убили и моего Рому? — предположила, разволновавшись настолько, что у нее задрожали руки, Гончарова.

— У нас нет доказательств, — уклончиво ответил Кондратьев. — Хотя, может, это и они…

— Знаете, у меня сильно разболелась голова… Слишком уж неожиданное известие… Бедная Наташа… Сначала ее убили морально, а потом и физически… Какая страшная смерть… Не знаю, за что бог так прогневался на моих детей… Ведь Наташа мне была как дочь. Я так быстро привязалась к ней… Значит, не судьба была им быть вместе и поехать в Австрию… А как красиво все начиналось, еще этот неожиданный приезд Эрика… Я была уверена, что у нас все получится…

И тут она всхлипнула, достала платок и закусила его зубами.

— Вы не пытались найти Вику? — спросил следователь.

— Пыталась. Я ездила к родителям девушки по адресу, который дала мне ее однокурсница из медицинского училища, разговаривала с матерью. Та сказала, что не видела дочь, но что Вика звонила ей и сообщила, что с ней все в порядке… Это все. И я поверила ей.