Нимфоманка

К разборке с Шаманом Володя готовился тщательно. С того самого момента, как он назначил «стрелку», на пустыре дежурили специально нанятые им шпионы из местной шпаны, малолеток. Дежурили круглосуточно — и днем, и ночью. Пятнадцать своих бойцов Володя вооружил до зубов. В назначенный день он рассадил ребят так, что они заняли все ведущие высоты вокруг пустыря и могли простреливать его насквозь. Нескольким парням Володя выдал гранатометы. Единственную дорогу, ведущую на пустырь, блокировали тоже гранатометчики. Ловушка была сработана знатно.

Сам бригадир собирался рискнуть — выехать на машине в центр пустыря и ждать. Правда, ни разговаривать с Шаманом, ни стрелять в него Володя не собирался. Фокус заключался в том, что автомобиль, который решил использовать бригадир, был пуленепробиваемым, бронированным. Пусть Шаман палит хоть из автомата… если вообще сможет доехать до пустыря. А гранатометы у колдуна вряд ли имеются.

Ровно в шесть часов вечера Володя выкатил на середину опасного пространства. Чувствовал он себя неуютно: а вдруг чего-то не просчитал? Вдруг что-то проворонил? Колдун хитер… Но ведь шпионы четко рапортовали: никто из чужих за эти двое суток не появлялись на пустыре. Стало быть, ни агенты Шамана, ни сам Шаман местностью не интересовались. А если этот дьявол снова возникнет как из-под земли, то что он сможет сделать против бронированного автомобиля? Да ребята так накормят козла свинцом, что он станет вдвое тяжелее собственного веса! И все же Володе было страшно!

Бригадир взглянул на часы. Половина седьмого. Опаздывает колдун, несолидно. А может, он вообще не явится?! Может, струсил?! И все эти его трюки — со светом, с неожиданными появлениями — просто дешевый понт? На пушку брал? Ну точно! Вот уже и семь… Да сколько можно ждать?!

Володя развернул машину и выехал с пустыря. На дороге остановился, позвал сидящих в засаде ребят.

— Эта падла струсила! — объявил он. — Завтра полакомимся его девочками!

74

Казалось, Мила потеряла сознание. Все эти двое суток Север трахал ее почти без перерыва, практически не давал спать, кормил всего один раз. Был груб, яростен, неистов. И вот под утро второго дня Мила при очередном оргазме пронзительно закричала и откинулась на подушки, словно мертвая.

Север закурил. Мысли путались. Он уже знал, как разделаться с Володей, знал, что предпримет после, но очень хотел, чтобы ничего не понадобилось. Нет, он не боялся — страх в его душе давно атрофировался. Собственная жизнь имела куда меньшую ценность, чем эта женщина, лежащая сейчас рядом, неподвижная, будто покойница, такая близкая — протяни руку да коснись — и такая далекая, ускользающая водой между пальцев. Как он хотел, чтобы теперь, очнувшись, она улыбнулась и сказала: «Ну вот и все, милый, дурной сон кончился. Отныне я только с тобой. Никто мне больше не нужен». И чтобы это было правдой…

Мила пошевелилась, приоткрыла мутные глаза.

— Спасибо, малыш… Спасибо… — пробормотала она. — Это было восхитительно… У меня внутри все болит и дергается… Восхитительно…

Север скрипнул зубами. Он понял — ничего не кончилось. Просто еще один вариант дикого секса — вот что это было для нее…

Белов рывком развернул жену к себе.

— Ну скажи, скажи мне! — закричал он. — Ведь ты сейчас как тряпка выжатая, ничего не можешь! И что, поехала бы на заказ, если б предложили?! Скажи — поехала бы?!

— Поехала бы… — прошептала Мила.

— Ну почему, почему?! Разве я в эти два дня был меньшим подонком, чем все они?! Разве я не делал тебе больно, не бил тебя, не швырял на постель, как куклу? Что тебе еще надо?! Что?! Чем я хуже всей твоей бандитской мрази?!

— Ой, малыш… — вздохнула Мила.

— Не называй меня малышом! — взвился Север. — Меня тошнит от этого слова! Нашла тоже малыша! Я убийца, подонок, садист! Я готов перестрелять полстраны, чтобы доставить удовольствие своей развратной жене! Я монстр, ублюдок, преступник, шестерка грязной проститутки! Какой я тебе малыш?!

— Извини, Север, — послушно отозвалась девушка.

— Так отвечай! Тебя спросили! Отвечай!

— Понимаешь… Конечно, все эти двое суток ты был восхитителен. И другого такого просто нет. Но я ведь знаю, чувствую: ты любишь меня и поступаешь так только из-за меня… Чтобы мне сделать приятно. А я нуждаюсь в настоящем, реальном унижении, реальных издевательствах, реальном презрении. Опасность должна быть настоящей, топтать меня должны по-настоящему, я должна понимать, что это смертельно опасно, что меня могут изувечить, убить… Тогда, и только тогда моя сексуальная жажда утоляется полноценно…

— Я тоже могу тебя убить! — выкрикнул Север.

— Убей! — радостно воскликнула Мила. — Принять смерть от твоей руки — высшее счастье!

Белов яростно зарычал, вскочил с кровати и изо всех сил врезал стальным кулаком по стене, так, что посыпалась штукатурка.

— Сука! Проститутка! Шлюха! — стонал он.

— Грязная тварь, — добавила Мила грустно. — Такая и есть. Брось меня, нечего со мной возиться. Не стою я этого.

— Ты только и хочешь, чтобы я тебя бросил! Освободил!

— Брось, тогда увидишь…

— А что ты сделаешь?!