Нимб над Мефистофелем

– Ваня, только ты не обижайся... Если честно, на отца мне плевать. В моей памяти стерлось все, что с ним связано, потому что год после смерти мамы для меня явился кошмаром. Но... если не Ирина... то кто?

– Откуда мне знать, – пожала плечами Лида.

У Ивана заходили желваки на скулах, разговор ему явно не нравился.

– Почему ты сейчас интересуешь этим?

– Понимаешь... Ты не будешь смеяться?

– Постараюсь.

– За мной кто-то ходит. Мужчина, я его не знаю. Он не часто попадается мне на глаза, иногда я забываю о нем, потом появляется снова... Вань, мне страшно. Когда я вижу его, отчего-то сердце заходится. Честно признаюсь, я сбежала сюда, чтоб передохнуть от страха.

– А при чем здесь убийство отца, Ирина? Ходит, потому что влюблен в тебя, ты вон какая красавица.

– Не надо комплиментов, – отмахнулась Лида, поморщившись. – Ваня, а это не может быть ее близкий родственник, который хочет исполнить завещание?

– Завещание? В смысле – уничтожить нас?

– Именно. Она провела восемь лет в заключении, дядя писал, Ирина вернулась совершенно другой – одержимой, жутко злой, наглой. Но ее убили.

– Кстати! Убийцу нашли?

– Убийцу Ирины? Не знаю, я не интересовалась. Ваня, скажи... Ты точно положил револьвер на место?

– Я тебе сказал еще тогда. Ты меня... – Он не договорил, а откинулся на спинку стула, глядя на сестру с выразительным укором. – Каким бы ни был отец, я не убил бы его ни при каких обстоятельствах. Ты меня обижаешь.

– Прости. В таком случае, остаются дядя Федор и Саша. Но если дядя Федор застрелил его, то почему Ирина говорила ему, будто знает, кто убил? По логике она и должна была прикончить его первым, несмотря на болезнь. Если это сделал Саша, то почему она хотела выместить зло на нас? Я и подумала, может, ты... по молодости... от гнева...

– А себя не считаешь? – угрюмо спросил Иван.

– Ну, вот... – протянула Лида. – В своей обиде ты несправедлив ко мне.

– Почему же! Ты как будто приехала уличить меня. Но и я с таким же успехом спрашиваю тебя: ты стреляла в отца? Повод был: он выгнал тебя из дома за разврат, хотел сдать Сашу и дядю органам... Разве я что-то не так понимаю?

– Я тоже могу напомнить тебе про повод. – Лида не пошла в атаку, избрала мягкий тон. – Ты ведь грозился убить...

– Да, грозился. Сашу вместе с Ириной, а не отца, – возразил брат. – Мальчишество.

– Ваня, я приехала, чтобы предупредить тебя...

– О чем?

– Мне не нравится тот человек... который ходит за мной. Не знаю, что он замыслил, но, кажется, он преследует меня далеко не с добрыми намерениями. Возможно, это хвост от Ирины.

– Хвост? Не говори глупостей! – резко сказал Иван. – Ирину когда убили? В сорок девятом? А сейчас какой год? Слушай, прошло столько лет, что об этом смешно и говорить. Идем спать, а то мы под выпивку поссоримся.

Она так и не сказала брату, что видела этого самого человека несколько часов назад. Или все же обозналась?

Фаина буквально перелетела в спальню, улеглась на кровать и закрыла глаза. Пришел муж, разделся, но не спал он долго, ворочался. Фаина тоже не спала – ее встревожил диалог мужа и Лиды. Ваня никогда не рассказывал подробностей о своей семье. Ей было известно, что родители мужа умерли, что у него есть две сестры, родной дядя, у которого воспитывалась Оля, и тетка в Ленинграде. То, что Фаина сейчас узнала, выходило за рамки ее представлений о муже – таком серьезном, умном, уважаемом человеке, в которого она влюбилась с первого взгляда. Он старше ее на четырнадцать лет и всегда казался недосягаемым образцом, достойным поклонения. И вдруг... родная сестра подозревает его в убийстве отца! А он сестру! Что же это была за семья у него?

Позавтракали все вместе, Фаина незаметно наблюдала за братом с сестрой, но признаков вчерашнего разговора не нашла ни в Лидии, ни в муже. Иван ушел, а женщины еще пили чай с карамельками, только беседа не заладилась, хотя Фаина и старалась подбросить темы, расспрашивала гостью о работе, о сыне и дочери. Но Лида, словно вдруг погрузилась в себя, отвечала кратко, ее взгляд бессмысленно блуждал. В конце концов, Фаина перестала докучать ей, лишь продолжила свои наблюдения. Долго сидеть в молчании стало неловко, она тронула Лиду за руку:

– О чем ты думаешь, скажи мне?

– Ни о чем. Просто отдыхаю. Ты иди заниматься, а я посуду помою. Не спорь, не спорь! Пользуйся временем, пока я здесь.

Фаина устроилась у окна, открыла книги, тетрадь, однако конспектировала механически, не вчитываясь в то, что писала. Ее мысли сосредоточились на Лиде, которая слонялась по квартире до самого обеда, пока обе не проголодались. Гостья накрыла на стол, но в середине трапезы вдруг вскочила:

– Я уже сыта, пойду подышу воздухом.

– Я с тобой! – подскочила и Фаина.

– Нет-нет... Ты учись.

– Зонт возьми, там пасмурно!

Но, поспешно одевшись и пропустив последнюю фразу, Лида умчалась без зонта, оставив Фаину гадать, что происходит с гостьей, на вид благополучной и успешной женщиной.