Нильс

Не услышал.

* * *

Из медицинского блока выпустили только вечером. Соль успела вволю наплакаться, поспать и даже послушать новости по телескрину, хотя врач, очень серьезный молодой парень, всячески не рекомендовал. Ему она была очень благодарна, и за то, что грудью встал у дверей, не пуская посетителей, которых с каждым часом становилось все больше, и за медицинский журнал со статьей о зубных имплантах.

…Два зуба сразу, оба верхние! От одного остался корень, жалкий обломок от второго. Грудь болит, но ребра целы, даже трещины нет, ушиб, хотя и сильный.

Этот, с мертвым лицом, арестован, его ждет трибунал. Врач шепнул, что на объекте «Фокус» погиб его единственный сын.

Ее хотели оставить и на ночь, но Соль все-таки отпросилась. Завтра снова зайдет, однако ночевать лучше дома.

Подумала и чуть снова не заплакала. Дома! Если бы!.. Дом где-то там, в необозримом далеке, ее комната, книги, альбом фотографий, медвежонок Тедди. Не вернуться!

К счастью, людей в коридоре оказалось немного, а те, что были, не обратили внимания. Так и добрела до лифта, потом и до двери. Долго искала карточку, испугалась, что потеряла. Нашла, обрадовалась и без сил упала на узкую койку.

* * *

— Хорошо, смотреть не буду, — согласилась Камея. — Если хотите, вообще отвернусь.

Соль покачала головой, по-прежнему зажимая ладонью рот. Не дай бог демуазель ликтор увидит! Что зашла, конечно, хорошо, замечательно просто, но… Кому она, битая и беззубая, теперь нужна?

Камий Ортана заглянула не сама, а с епископом. Оказывается, мсье Ришару сразу сообщили, что Соланж де Керси, с которой они только-только помирились, забрала служба безопасности. Старик бросился на поиски, но все-таки опоздал.

Пробыл епископ в гостях недолго. Посочувствовал, благословил. Камея осталась, благо поводов хватало.

— Ваш дед сейчас на Земле, ему сообщат только после возвращения, так решило руководство. Принцепс миссии завтра специально прибудет на станцию, чтобы встретиться с вами. Исследовательский сектор ждет очень серьезная чистка…

Исследовательский? Соль, стараясь не открывать рта (больно!), попыталась спросить, то есть, промычать. Как ни странно, Камея, поняла.

— Привыкайте, Соланж, везде свои традиции. Как шутит наша оппозиция, на Клеменции свобода это рабство, а мир — война. Не так радикально, конечно, но армии у нас никогда не было, так в Основном законе записано. Зато имеются силы поддержания порядка очень, кстати, неплохо укомплектованные. Вооруженные контингенты миссии включены в исследовательский сектор. Тот, кто посмел поднять на вас руку, фактически наш главнокомандующий. Только сейчас выяснилось, что проверку у психиатра он не проходил уже несколько лет.

Соль вновь принялась мычать. Камея прислушалась, кивнула.

— Ультиматум? К счастью, обошлось. Мы пообещали какое-то время не вести активных действий, если очень грубо, не стрелять первыми. Подробности пока тайна, но боевики Тауреда покинули «Фокус». К сожалению, нескольких человек мы все-таки потеряли.

Вспомнились безумные глаза на обожженном лице. У него убили сына, он хотел убить первого, кто подвернулся под руку. Эстафета смерти… Был ли на объекте крылатый парень Николас? Может, от него эстафета и пошла?

— Я поставлю вопрос о вашей немедленной эвакуации на Клеменцию, — негромко, но твердо заявила демуазель ликтор.

Что? Соль, привстав, оторвала ладонь от лица. Страшная? Пусть, все равно хуже не будет.

— Нет! Поша… Пожалуйста! Я ошта… останусь здесь.

— Но почему? Ваш отец, приор Жеан де Керси, сейчас на Клеменции, там ваши родственники, там, в конце концов, нормальная жизнь.

Соль чуть не сказала то, что думала, но в последний миг прикусила исцарапанный об осколки зуба язык. Нельзя, нельзя!..

— С дедом! С дедом хочу обшу… Обшуди…

Что за притча! Шепелявая уродина, уродина, уродина!..

— Не плачьте, — Камея подошла, присела рядом. — Все пройдет, все будет хорошо. Вы и сейчас очень красивая, Соланж, даже не догадываетесь насколько.

Запах ее духов, тепло ее губ… Соль, не выдержав, потянулась вперед, ткнулась лицом в лицо. Слезы высохли. В какой-то миг она поняла, что остался всего один шаг, а дальше… Испугавшись, упала на подушку. Дальше — что? Любой священник скажет, что это грех, она ортодокс, за такое изгоняют, лишают чести.

Нечистая…

Камея не улыбалась, глядела строго. Наконец, погладила по щеке.

— Вам нужно отдохнуть, Соланж!

— Нет, — крикнула она, забыв об уродстве и боли. — Вы хотели сказать что-то иное.

Женщина кивнула.

— Да. Иногда приходится быть храброй, если иного выхода нет.

И осторожно поцеловала в губы.

3

Жозеф Каррель достал из кармана трубку, покрутил в пальцах.

— Помилуйте, коллега! — воззвал дядя. — И так дышать нечем, задохнемся.

Этнограф внял и трубку спрятал.