Никто не любит Крокодила

— Последние короли велосипеда исчезли с современных дорог, как только на них появились проклятые моторные таратайки! Теперь они короли! А мы, как нищие, ютимся там, где освободят кусочек шоссе.

По радио передали, что два гонщика ушли вперед больше чем на минуту.

— «Молочная-Первая»… «Молочная-Первая» — «Молочной-Третьей». Какие номера у лидеров? Прием.

— «Молочная-Третья»… «Молочная-Третья» — «Молочной-первой». Номера 21 и 28. Оба русских.

— Вот тебе и тихие парни! — присвистнул Жаки. — Далеко двоих не пустят. Следовало прихватить чужого. Салажата! — Оскар посмотрел на автомобильные часы.

— Сколько осталось до финиша?

— Двадцать пять миль. Скоро первый знак будет.

Оскар еще раз взглянул на спидометр, прикидывая по скорости движения и оставшемуся пути, как сложится дальнейшая борьба.

— Если русские уйдут хотя бы на две минуты, это верные пять минут в командном зачете. Но до финиша еще крутить да крутить…

Снова щелкнуло радио.

— «Молочная-Первая»… «Молочная-Первая» — «Ко всем службам!» Гонщики опять все вместе.

— А ты говорил! — Оскар с превосходством взглянул на Жаки. — Школа — она, брат, всегда школа. Роже не просто ас! У него голова мудрого старца на молодых плечах.

— Положим, не на таких уж молодых…

— Не крючкотворствуй, Макака!

Они снова умолкли. Мимо промчалась машина прессы. Репортеры явно стремились уйти пораньше на финиш и встретить гонщиков уже там, говоря языком корриды, в минуту правды…

— Между прочим, веселенькая получается у Крокодила ситуация, — сказал Жаки. — Две бабы сразу: сумасшедшая жена и любовница!

— Мадлен — обычная женщина.

— А что такое обычная женщина? Которая сидит на телефоне дольше, чем на диете?

— Перестань! Я и сам не понимаю, зачем ему под старость жену тащить на гонку вздумалось! Никогда сентиментальности за ним не замечалось.

Наверно, это было случайным совпадением, но именно в ту минуту Крокодил тоже думал о Мадлен! Прочно устроившись во втором десятке, почти машинально крутил педали, отложив обострение, борьбы на последние метры. Он был уверен, что выиграет спринт непременно. Давно и внимательно приглядываясь к головке «поезда», Роже прикинул — массового финишного спринта не миновать.

«Вот там, на последней прямой, и разберемся».

Финишные метры Роже всегда представлял четко, они как бы отпечатывались у него на особом планшете, И в этом сказывался большой опыт.

— Роже поймал себя на том, что быстро, слишком быстро привык мыслить в милях, даже не привык, а так, подобно запрограммированной машине, переключился на новую измерительную систему. Молодые ребята еще путаются, а он, много раз выступавший и в Англии, и здесь, на Американском континенте, оперировал обеими мерами совершенно свободно. Вот уже поистине — наш дом там, где мы чувствуем себя самими собой.

«Человек — существо неприхотливое! Еще и не к такому приспосабливается! Только к приезду жены мне вряд ли удастся привыкнуть! И что с ней во время гонки делать? Одни переживания… Надо попросить Жаки взять шефство над Мадлен. Пусть хотя бы в нашей „техничке“ едет! Э, да баловство это все! Ну о чем с ней здесь говорить? Домой ненадолго вырвешься и то на первый вечер разговоров не хватает! Вот жена Олдина все за него делает — ему остается только педали крутить! И пресса и деньги — все на ее плечах. Как бы мне иногда хотелось сказать: „Всеми своими победами я обязан жене!…“ Вранье и есть вранье… Когда я посвятил Мадлен победу на этапе в своем первом „Тур де Франс“, она даже не поняла, что это такое…

Да, в тот год мне здорово повезло… И не повезло Джиронди и Форментору. Я ушел от них на шесть минут. И этот гандикап никто не смог отыграть. Оскар говорит, у меня отличное сердце и врожденное умение одинаково легко переносить нагрузку и в горах, и на равнине. Врачи же находят, что мое сердце бьется слишком редко. Зато отмечают его поразительную способность возвращаться в нормальное состояние после любой нагрузки. Это качество в нашей лошадиной работе что-нибудь да стоит!

А Мадлен? Как-то я пришел к ней и сказал, что бросаю велосипед. В тот день у меня было четыре прокола и я пришел последним. Мадлен не отговаривала, согласилась легко и радостно. Именно это и привело меня в бешенство! Возможно, тогда и пробежала между нами кошка. Конечно, я лгал себе, что брошу велосипед и не выйду на старт. Лгал себе, лгал и ей. Но ошибка Мадлен, что она не смогла распознать эту ложь и приняла за истину, обманув и себя и меня. Я рассчитывал, что она по крайней мере сделает вид, будто ей дороги мои усилия подняться над этой горластой велосипедной толпой!

Мы слишком рано, думается, поженились. Смешно! Ей всего семнадцать лет! А мне не исполнилось и двадцати одного. Свадьба, правда, была веселой, хотя и без особой помпы, как у людей, не имеющих лишних денег. Если бы не сотни болельщиков местного велоклуба, ждавшие у входа в церковь, то и вспомнить нечего. А святой отец, фанатик велосипедного спорта, сказал, благословляя: «Ну, дети мои, вы начинаете гонку на тандеме. И поверьте, это не так просто, как кажется со стороны».