Никому не уступлю

Двое хмурых полицейских начали задавать ей всякие предварительные вопросы. Дженет покорно назвала им свою фамилию, возраст, род занятий и причину пребывания во Франции. Они спросили, где она остановилась, и Дженет ответила, что в Париже.

А вот следующий вопрос заставил ее замяться – от нее потребовали имя и адрес хозяев, у которых она жила. Вряд ли чета Флоримонов имеет основания хорошо относиться к ней. Она прекрасно представляла сальную ухмылку, что расползется по физиономии месье при вести, что строптивая англичанка угодила за решетку. Но отказ отвечать был бы истолкован ей во вред. Пришлось говорить. Покончив с вопросами, полицейские ушли, оставив ее одну.

О Жюле никто не упоминал, хотя Дженет не сомневалась: говоря о сообщнике, маркиз имел в виду именно его. Что же такого натворил этот Жюль? В конце-то концов, подготовку к тайному браку едва ли можно считать уголовно наказуемым деянием.

Хотя, скривив губы, иронично подумала она, кто знает – возможно, побег с будущей супругой маркиза де Астена приравнивается к государственной измене. Вспомнить только, как все перед ним лебезили.

Леон де Астен. Почему-то эта фамилия казалась ей смутно знакомой, но молодая женщина даже ради спасения собственной жизни не могла бы припомнить, чем именно. Усталый, опустошенный мозг наотрез отказывался хоть что-то соображать.

Единственное, в чем бедняжка была твердо уверена: она никогда в жизни, ни в самых безумных мечтах, ни в самых жутких ночных кошмарах, не видела прежде Леона де Астена во плоти.

Уж этого бы я ни за что не забыла, угрюмо сказала она себе. Это ястребиное, презрительное лицо с горящими глазами навечно отпечаталось в ее памяти. Флора утверждала, будто Леон всегда холоден. Но он оказался еще хуже – он был воплощением самого льда. Гранита. Тьмы.

Однако что толку сидеть тут и бессильно ненавидеть его? Мне надо все хорошенько обдумать, сказала себе пленница, пытаясь распрямить плечи и борясь с желанием опустить голову на руки и залиться слезами растерянности и испуга. До сих пор я все пускала на самотек. Мне необходимо связаться с британским посольством и с Жаклин. А вот отца тревожить не стоит без самой уж крайней необходимости.

Но до самой крайности не дойдет, обнадежила она сама себя. Наверняка Флора уже проснулась и объяснила им, что я ни в чем не виновата. Если, конечно, не побоялась рассказать всю правду, сумрачно поправила себя Дженет. От этой мысли внутри у нее все перевернулось. А вдруг юная сумасбродка решит соврать, будто ее и в самом деле похитили? О Боже, с нее станется!

И почему только, горько спросила себя Дженет, мне никогда не приходило в голову получше узнать про французские судебные порядки? Впрочем, раньше оно было вроде и ни к чему. Можно ли сразу потребовать себе адвоката? Наверняка Жаклин знает хороших юристов.

Сколько же сейчас времени? Увы, часы забрали у нее при аресте вместе с сумочкой. Дженет казалось – прошла уже целая вечность. Плечи сводило от напряжения, одежда противно липла к потному телу. Ну как тут возьмешь себя в руки и начнешь думать логически, если ты и физически и морально в полнейшем упадке?

Заслышав, как в замке поворачивается ключ, бедняжка так и застыла, впившись взглядом в дверь. Что теперь? К ее изумлению, на пороге показался не кто иной, как маркиз де Астен собственной персоной. Он остановился, глядя на нее в упор. Темные глаза были сощурены, рот угрюмо сжат.

В удушливую, затхлую атмосферу комнаты тотчас же ворвался запах дорогого одеколона, чистой мужской кожи и свежего белья – умопомрачительная смесь. Поймав себя на том, что вся трепещет, Дженет разозлилась и преисполнилась решимости выказать хотя бы видимость сопротивления. Она медленно поднялась и отодвинула стул, заставляя себя не опускать глаза.

В следующую секунду она заметила, что он принес ее сумочку и небрежно поставил на стол между ними. Часть содержимого – паспорт, ключи от машины и бумажник – вывалилась на полированную поверхность. Этого пустяка хватило, чтобы в груди Дженет разгорелась искорка гнева. С какой стати он трогает ее вещи? Он ведь не полицейский. Впрочем, сама себя распаляя, думала молодая женщина, у такой богатой и знатной особы наверняка вся местная полиция в кармане.

– Садитесь, пожалуйста, – обратился он к ней по-английски.

Дженет заложила руки за спину.

– Предпочитаю постоять.

– Как вам угодно.

Маркиз чуть помолчал, снова оглядывая пленницу с головы до ног, но на этот раз даже с чем-то вроде одобрения. Вздернув подбородок, Дженет выдержала этот осмотр, с горечью сознавая, какая же она сейчас уродина – растрепанная, помятая, красная от жары. Хотя какая разница? Ради кого тут заботиться о своей внешности? Уж не ради него!

Тем временем Леон де Астен перешел к делу.

– Прошу вас, мадемуазель, расскажите, как именно вы встретились с моей воспитанницей.

– Я бы предпочла сперва связаться с британским консулом, – ледяным тоном отрезала Дженет. – Кроме того я хочу позвонить моей крестной и обзавестись адвокатом.

Маркиз вздохнул.

– Всему свое время, мисс Литтон. Сперва ответьте, почему Флора очутилась в вашей машине.