Николай Некрасов

Тем не менее свои собрания стихотворений (кроме первого) Некрасов открывал другим произведением, которое, видимо, считал впоследствии подлинным началом своего «настоящего» пути в литературе. Недаром некоторые мемуаристы ошибались, принимая именно его за тот текст, который вызвал первый восторг у некрасовского «учителя» («…У Белинского засверкали глаза, он бросился к Некрасову, обнял его и сказал чуть не со слезами на глазах: «Да знаете ли вы, что вы поэт — и поэт истинный?», — пишет в воспоминаниях Панаев). Это стихотворение, написанное в 1845 году и также напечатанное в «Петербургском сборнике». Белинский в целом отозвался о помещенных там стихах Некрасова очень высоко, но особенно выделил именно это. Герцен назвал стихотворение «превосходным». Именно «В дороге» стало подлинным обретением Некрасовым голоса. Голос здесь — самое важное. Стихотворение «Родина» имеет те же достоинства, что «Колыбельная песня», но и те же недостатки: оно одновременно слишком «громкое» — до истерики и слишком интимное — до эксгибиционизма, и в этом смысле и опасное, и «незрелое». Некрасов ищет другой — буквально «чужой» — голос, который звучал бы «тише», сдержаннее.

«В дороге» — еще одно стихотворение о том, как крепостное право калечит человека, но ощущение ужаса и несправедливости возникает само по себе, из «услышанной» истории. Стихотворение буквально разложено по голосам: самого лирического героя, ямщика, и как будто откуда-то из глубины слышится голос несчастной крепостной женщины. Здесь так же все — и мужик, и его несчастная жена — жертвы, но сказано об этом не прямо, не сильными словами, а становится ясно как будто из самого сопоставления двух миров, двух языков, мужицкого и дворянского. Трагедия женщины заключается в несовместимости этих миров, культур, пониманий смысла жизни, законов общежития. И потому за общей мыслью, заключающейся в том, что крепостное право позволяет обращаться с человеком, как с игрушкой, которую можно бросить, когда она надоест, перестанет нравиться или просто сделает что-то против господской воли, встает более сложная и, так сказать, долгая проблема: кому сочувствовать и кто здесь большая жертва.

В стихотворении «В дороге» легко можно увидеть еще одно обыгрывание «материнского» сюжета «Родины»: утонченная женщина с высокими духовными стремлениями отдана замуж за грубого «невежду». Но здесь сам «невежда» становится и порождением, и жертвой какой-то общей неправильности жизни. И читателя охватывает не просто негодование, но леденящий ужас оттого, что обычные люди, а не отпетые злодеи причиняют друг другу невероятную боль просто в «силу вещей», считая себя нормальными и добрыми. После смерти хозяина, в доме которого выросла крепостная девушка, новый барин отправляет ее, не приученную к сельской жизни, в деревню: «Знай-де место свое ты, мужичка!» И ямщик — добрый человек и гордится этим:

Видит Бог, не томил
Я ее безустанной работой…
Одевал и кормил, без пути не бранил,
Уважал, тоись, вот как, с охотой…
А, слышь, бить — так почти не бивал,
Разве только под пьяную руку…

И он действительно не понимает, что говорит и что делает со своей женой. И что же это за сила вещей, которая позволяет людям так поступать с другими людьми? Лирический герой не дает ответа — он здесь не судья, а слушатель, передающий читателю чужой рассказ. В результате оказывается высказано больше, чем в «Родине». Если «Родину» повторить невозможно (да и не нужно — это стихотворение, имеющее силу выкрика, а кричать всё время нельзя), то в стихотворении «В дороге» автор как будто впервые спрашивает о том, о чем будет еще писать и писать. Оно открывает настоящий путь Некрасова-поэта.

БЛЕСТЯЩИЕ ПРЕДПРИЯТИЯ И РОКОВАЯ СТРАСТЬ