Николай Некрасов

Однако с самого начала наиболее близкие отношения сложились у Некрасова со средним из братьев Ферморов. Николай Федорович был колоритной фигурой; ему посвящены целых два литературных произведения — роман Феофила Матвеевича Толстого «Болезнь воли» и повесть Николая Семеновича Лескова «Инженеры-бессребреники». Он окончил в 1832 году Главное инженерное училище в Петербурге, служил в Варшаве, но не сошелся с местным начальством из-за неспособности брать взятки, был переведен в Санкт-Петербургскую инженерную команду, где продолжал служить в то время, когда познакомился с Некрасовым. Николай Фермор был человек благородный, кристально честный, при этом разочаровавшийся в окружающем мире, склонный к приступам тяжелой меланхолии, депрессии на грани серьезного душевного расстройства (впоследствии один из таких приступов привел его к самоубийству: летом 1843 года, когда их с Некрасовым пути уже разошлись, он бросился в море с корабля, на котором плыл за границу). Видимо, сама личность Николая Фермора произвела сильное впечатление на Некрасова — он вспоминал «приятеля» до самой смерти. Можно предположить, что объединяла их склонность к депрессии, видимо, уже тогда начавшая проявляться у Некрасова, хотя в стихах он и стремился ободрить Фермора и отвлечь его от грустных мыслей.

Сам Николай Фермор увлекался поэзией, был, по сообщению Лескова, поклонником Эдуарда Губера, автора мрачных стихов, намного более известного в истории русской литературы как талантливый переводчик, и сам писал эпигонски-романтические стихи. Так, в стихотворении «Я бы хотел!», обращаясь к возлюбленной (очевидно, такой же умозрительной, как воспеваемые в стихах юного Некрасова), Фермор высказывал желание «в туман преобразиться, / Чтоб пеленой своей тебя обвить», «Иль яростно могучею волною… на землю набежать, / В зыбучий дом унесть тебя с собою / И там с тобой разгульно вековать. / Или столпом ревущего волкана / Я бы хотел подняться к небесам».

Фермор имел связи в литературном мире и изъявил готовность ввести в него начинающего поэта. Едва ли не сразу после первой встречи с Некрасовым он представил его писателю, ученому и литературному критику Николаю Алексеевичу Полевому. Это знакомство нельзя не признать огромной удачей для Некрасова. В том эпигонском литературном кругу, который мог стать питательной средой для начинающего поэта, Полевой был одной из наиболее влиятельных персон не только как прославленный литератор, но и как негласный редактор журнала «Сын Отечества», издаваемого известным книгопродавцем Александром Филипповичем Смирдиным. В романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» Некрасов дает ироническое описание своего визита к знаменитости: «Журналист, человек среднего роста, в зеленом халате, зелено-серых чулках и старых калошах, из которых проглядывали голые пальцы (чулки были тоже худые), при моем появлении вскочил с своего места и начал низко раскланиваться, как купец из-за прилавка; при каждом поклоне он делал несколько шагов в правую сторону и на половине четвертого поклона очутился наконец подле меня. Лицо его было желто, как воск, и худо, как скелет крысы; волосы, средней величины, были всклокочены, а глаза сверкали, как мне тогда показалось, огнем байроновского отчаяния». Эта ирония, конечно, вызвана давно изменившимся отношением к Полевому и самого Некрасова, и той части литературного мира, к которой поэт принадлежал в зрелые годы. В то время, когда Николай Фермор привел юного дебютанта к маститому литератору, тот вынужденно находился в кругу одиозных Фаддея Булгарина и Николая Греча, успев написать верноподданническую пьесу «Дедушка русского флота», за которую получил от Николая I бриллиантовый перстень. В 1838 году это не могло скомпрометировать Полевого в глазах юного провинциала, для которого он представлялся фигурой недосягаемой высоты и значимости.