Николай Кузнецов

«Я иду, ноги у меня трясутся, руки трясутся, вот, думаю, сейчас меня схватят. Как увижу жандарма или полицейского, отворачиваюсь. Такое чувство, будто все на тебя подозрительно смотрят. А Николай Иванович, гляжу, идет как орел. Читает вывески на учреждениях, останавливается у витрин магазинов – и хоть бы что! Встретится немец, он поднимает руку: „Хайль Гитлер!“ Часа четыре водил меня по городу. Я ему и так и эдак делаю знаки, утираю нос платком, как условились: дескать, пора, а он ходит и ходит. Бесстрашный человек!»

Действительно, страха Кузнецов не испытывал. Боялся другого – прорвется ненависть, переполнявшая все его существо, ненависть к людям, одетым в ту же фашистскую форму, что и он. К тем, кто, как и он, по-хозяйски ходил по улицам этого города, сидел в кино и в кафе, покупал газеты и закуривал сигареты. Боялся, что эта ненависть выдаст его. Сила собственных чувств была теперь и осталась навсегда его самым опасным противником.

Через несколько дней Николай Иванович Кузнецов вернулся в отряд, чтобы еще через неделю снова приехать в Ровно.

Лейтенант Зиберт начал действовать.

ГЛАВА 6

Уходил в прошлое трудный, переменчивый на военные успехи сорок второй год. Для разведчика специального отряда «Победители» Грачева его последние недели были всецело связаны с превращением Николая Кузнецова в лейтенанта Пауля Зиберта. События развивались и так, и не совсем так, как предполагалось вначале. Возникали непредусмотренные трудности, и, наоборот, неожиданно легко решались задачи, казавшиеся ему ранее особо сложными. Впрочем, долгая – годовая! – подготовка предусматривала и такие повороты в судьбе разведчика.

Квартира Ивана Приходько стала первой, но не единственной. Кузнецов не мог себе позволить слишком часто подвергать смертельной опасности ставшую ему близкой семью, где были и женщины, и дети. Поэтому разными путями, с помощью разных людей лейтенант Зиберт обзавелся рядом мест, где он, иногда с ведома хозяина, но чаще без оного, мог спокойно провести две-три ночи. Постепенно, по меркам мирного времени, быть может, слишком быстро, но в войну вполне обычным, у него завязался определенный круг нужных знакомств в офицерской и чиновничьей среде Ровно.

У Зиберта не было повода обращаться в какое-либо военное или гражданское учреждение без риска разоблачения, потому что при всем высоком качестве его документов они все же были чистой фикцией. Отсюда главными объектами его деятельности на первых порах стали места, где немецкие офицеры проводили свое неслужебное время: лучший ресторан города «Дойчегофф», ресторан на вокзале, казино, некоторые кафе, магазины, куда местным жителям вход был запрещен.

Кузнецов научился непринужденно и естественно входить в ресторан, рассеянно обводить взором зал, быстро намечать удобный столик: или такой, за которым сидел одинокий посетитель, или расположенный неподалеку от шумной, подвыпившей компании. В первом случае облегчалась задача знакомства с соседом, во втором – Кузнецов просто прислушивался к пьяным разговорам, извлекая из шелухи пустой болтовни зерна полезных сведений. Лейтенант Зиберт был тактичен, вежлив, неназойлив, для представления подбирал самые подходящие моменты, лишь после того, как убеждался, что случайный сосед сам не прочь вступить в разговор. Иногда поводом служила просьба передать солонку, иногда у него не оказывалось при себе («Извините, забыл в шинели») спичек.

Естественность. Терпение. Выдержка. Любой слишком рано или в неудачной форме поставленный вопрос мог привлечь к нему внимание или даже пробудить в собеседнике подозрительность. Ни в коем случае нельзя было спрашивать о вещах, должных среди офицерства быть общеизвестными.

Первые недели были ко всему прочему и неделями напряженной учебы – на настоящей практике Кузнецов внимательно изучал нравы, обычаи и манеры гитлеровских офицеров, запоминал и немедленно принимал к сведению десятки мелочей, о которых не прочитаешь ни в какой книге, но столь важных для разведчика, выдающего себя за своего в чужой, вражеской среде.

Оценил в должной степени свой природный дар (подкрепленный, впрочем, и его собственными усилиями) – отличную память, поскольку делать какие-нибудь записи он, разумеется, не мог.

Информация, намертво отпечатавшаяся в его памяти, была чрезвычайно разнообразной по характеру и ценности. О гарнизоне Ровно. О дислокации и передвижениях войск. О расположенных в городе оккупационных учреждениях и штабах, их функциях и порядке работы. О деловых и личных качествах их руководителей.