Николай Коперник

— За каждым числом, — поучал он, — сокрыто знание и символ. Арифметика не только научит вас обращению с числами, но и поможет проникнуть в сущность числа, в его духовное естество. Вот возьмем, к примеру, число сорок. Из священного писания мы знаем, что Христос и Моисей постились по сорок дней. Вдумайтесь хорошенько, и вы сразу смекнете, что сорок состоит из десятки, взятой четыре раза. Займемся четверкой. В ней соединилось все, что относится к нашей временной земной жизни. По числу четыре протекают времена дня и времена года. Сутки распадаются на утро, день, вечер и ночь, а год — на весну, лето, осень и зиму. Остается десятка. В числе десять мы можем легко распознать бога и его творение. Ведь десять состоит из трех и семи. Тройка указывает на творца — единого в трех лицах, а семерка — на всякое его творение, созданное господом в семь дней. Всякое же творение состоит из духа и тела, значит — из трех и четырех. Дух распадается на три части. Почему? Потому что сказано в писании: «Возлюби господа всем сердцем, всей душой и всем помышлением». А всякое тело, как известно всем, состоит из четырех эссенций: земли, воды, огня и воздуха.

— Итак, — заканчивал баккалавр несколько неожиданно, — число сорок призывает нас жить в этой временной земной жизни воздержанно и не забывать поститься, как постились Христос и Моисей.

***

Копернику было пятнадцать лет, когда в класс впервые вошел новый учитель — каноник Николай Водка[42].

За этим человеком шла слава обширной учености. Он слыл искусным врачом и астрологом-звездочетом, не знавшим ошибок в прорицании грядущего. Астрология — возникшая в глубокой древности лженаука о предсказании будущего по небесным светилам — имела в средние века, громадное распространение. Принцы и кардиналы звали доктора Водку к себе прорицать им судьбу. Но после скитаний по университетам и дворам Европы Водку потянуло на родину, на покой. К пятидесяти годам он добрался до тихой куявской пристани и осел здесь. Водка намерен был коротать век во Влоцлавке, на обеспеченном и спокойном положении каноника-врача. В немногие его обязанности входило изложение начатков астрономии ученикам кафедральной школы.

Скоро, прозорливый каноник выделил Коперника из толпы подростков. Он стал наедине в ясные ночи под открытым небом посвящать мальчика в науку о звездах.

Юный Николай хранил в себе много сдержанного и скромного, что не покидало его никогда — ни в общении с другими, ни в играх и забавах. Душевный строй влек его к раздумью, протяжной песне, синеве далекого леса, игре облаков, к многоцветному мерцанию звезд.

Перед Николаем, ведомым первым наставником в астрономии, открылась звездная бездна.

— Посмотри, Николай, на Колесницу[43], на дышло. Посредине яркая звезда Мицар. А совсем рядом чуть приметная звездочка Алкор… Видишь ты ее?

Николай молодыми, зоркими, как у сокола, глазами рыщет по окрестностям Мицара. И сразу видит, что в его лучах чуть-чуть теплится крохотная световая точка.

Сам каноник Алкора уже давно не видит. Когда Водка уверяется в том, что ученик действительно узрел Алкор, он очень доволен.

— Теперь я знаю, что глаза твои хороши и учу я тебя звездным наукам не напрасно. Это было тебе арабское испытание. Арабы советуют не тратить попусту труда на ученика, не видящего Алкора.

Николай узнает от Водки названия многих созвездий. Взор его уже успел исходить торные небесные дороги. В небесные странствия он привык отправляться от Полярной звезды. Если итти к Млечному пути, то встретишь Цефея с густокрасной Гранатовой звездой. Рядом, чуть вправо, прямо по Млечному пути написала свое W Кассиопея. А если перебраться через млечный поток, то увидишь четыре алмаза Пегаса. Какое великолепное созвездие! Еще не успеет отгореть на небе вечерняя заря, а Пегас уже сверкает своим квадратом.

Но в этом углу неба ничто, пожалуй, так не радует глаз, как маленькая Лира. Ярче всех звезд на небе горит в ней голубовато-белым огнем- Вега. Она да еще ходящий низко над горизонтом Алтаир в созвездии Орла — вот что приковывает внимание Николая в этой стороне.

Николай оборачивается. Полярная звезда теперь у него за спиной. А на небосводе россыпь пылающих звезд — одна другой прекраснее. Из Тельца глядит налитый огнем Бычий Глаз — Альдебаран. Выше него желтоватая, как капля светлого янтаря, Овца Возничего… Кастор и Поллукс, разноцветные близнецы… Голубой Регул в созвездии Льва, и низко, на краю небосвода, — светложелтый Процион в Малом Псе.

Красота звездного мира — самое древнее очарование, владеющее родом, человеческим. На звездное небо можно смотреть и смотреть без конца. Чем глубже уходит надземный мир в темноту ночи, тем прекраснее его светочи.

Мечтательная, поэтическая натура молодого Коперника упоена величием мироздания. Но по мере того- как следуют одно за другим ночные бдения под звездным куполом с каноником, мальчик испытывает все возрастающее беспокойство. Смутно ощущает он потребность понять небесные явления, постигнуть небо не только сердцем, но и разумом.