Читаем Николай Коперник полностью

Во второй части трактата теоретические выкладки прилагались к прусской монете. Коперник показал, как она постепенно ухудшалась. В начале XV века она уже обесценилась наполовину. Когда затем разрешено было чеканить монету четырем городам, монеты увеличились в количестве, но не в добротности. Фунт серебра стал продаваться тогда за двадцать талеров. Теперь это же количество серебра стоит двадцать четыре талера.

— Чего же можно ждать в будущем, как не того, что скоро фунт серебра будет стоить уже двадцать шесть талеров! Прусская монета, а с ней вся область терпят большой урон от такой порчи монеты. Одни золотых дел мастера извлекают пользу из этого бедствия. Они переплавляют старую монету, берут из нее серебро и получают затем в другой монете больше денег. И так как старые шиллинги уже совсем исчезли, они принимаются за другую монету, которая ближе к ним по добротности сплава, и вынимают из нее серебро, как пшеницу из плевел. Нужно исправить зло, пока не поздно.

Коперник требует, чтобы в Пруссии был только один монетный двор. Должен быть издан закон, запрещающий чеканить из фунта серебра больше двадцати талеров. Когда начнется чеканка новых монет, надо будет запретить обращение старых, а монетный двор должен будет начать обмен тринадцати старых талеров на десять новых. Убыток придется понести всем, чтобы отсюда проистекла всеобщая польза.

Коперник опустился в кресло. Воцарилась тишина. Делегаты прусского купечества и дворянства размышляли долго. Оздоровление прусского денежного обращения требует жертв — это не вызывало ни в ком сомнений. Все убеждены были ясными, неопровержимыми доводами вармийского каноника. Однако кто должен понести эти жертвы? В начавшихся словопрениях каждое сословие охотно предоставляло столь почетную обязанность другому. Прежде всего ни один из трех городов ни за что не соглашался отказаться от привилегии чеканки. Дворяне и духовенство обвиняли города в слепой корысти и безрассудстве, настаивали на отказе двух из городов в пользу третьего. Но разумеется, говорили они, один город Пруссии должен сохранить это право. Против этого возражали представители польского короля. Лучше всего, говорили королевские легаты, распространить на Пруссию обращение польских гривен. С этим согласится и доктор Николай! Король мог бы, и то весьма неохотно, оставить право чеканки за одним из городов Пруссии, при непременном, однако, условии, чтобы прусские монеты по номиналу и содержанию серебра строго соответствовали гривнам коренной Польши. Тогда одинаковые деньги свободно обращались бы по огромной территории — коренной Польши, Литвы и Пруссии, что принесло бы большую выгоду всем.

***

Шумные споры и взаимные попреки в жадности ни к чему не приводили.

На этом заседании — сеймика Коперник имел возможность убедиться в том, что экономическая истина, даже признанная всеми логически безупречной, еще недостаточно сильна, чтобы послужить основой для издания законов. Добиться претворения экономических идей в жизнь нельзя было, потому что невозможно было примирить противоречивые интересы сословий.

Все же от сумбурных прений на грудзиондзском сеймике торунец получил большое удовлетворение: стрелы, пущенные им в сторону Ордена, попали в цель. Все согласились не допускать в Королевскую Пруссию монет, чеканенных Альбрехтом. Это должно было неизбежно оборвать хозяйственные связи. И действительно, вскоре король издал эдикт, воспрещавший всякую торговлю с орденскими землями.

***

В 1517 году августинский монах Мартин Лютер прибил к дверям Виттенбергского храма 95 тезисов, направленных против догматов католической церкви и против торговли индульгенциями — грамотами об отпущении грехов. Эти тезисы, по выражению Энгельса, «оказали то же действие, как удар молнии на бочку пороха» [151]: в Северной Европе началось движение Реформации [152].

Но на первых порах ничто не предвещало будущих огромных потрясений. Церковный мирок Вармии с интересом наблюдал смелый поступок немецкого монаха. Коперник, сидевший правителем в Ольштыне, обсуждал с гостями-канониками гневные речи Лютера. «Отлучит Лев X строптивого монаха или ограничится наложением на него строгой епитимий?» — вот что занимало вармийских каноников. Никто не подозревал опасности, нависшей над привилегиями и властью князей церкви, над мирным, сытым житием монастырей и капитулов.

Велико было, однако, в Европе число жаждавших повергнуть в прах прогнившую храмину католицизма. Сила народной ненависти двигала на первых порах и Лютером, выходцем из саксонского крестьянства. Он был тогда еще верен интересам народа, крепостных и ремесленников, еще не перешел на сторону князей. В эти дни он призывал к восстанию против церковных феодалов: «Если мы наказываем воров мечом, убийц виселицей, а еретиков огнем, то почему бы нам не напасть на этих вредных учителей гибели, на пап, кардиналов, епископов и всю остальную свору римского Содома со всевозможным оружием и не омыть наших рук в их крови?» [153]

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии