Николай II (Том II)

– А-а! – протянул вспомнивший этот радостный эпизод Пётр. – Тогда толпа в соборе притиснула меня почти на шлейф Государыни, и она очень благосклонно посмотрела на меня… И потом спросила, не тот ли я новенький корнет, который Ей в полку ещё не представлялся…

– Ну вот, видишь, наш улан почти что в случай попал! – хохотнул басом Безобразов. – Смотри не промахнись! Кстати, тебе ещё одно приятное известие: матушка князя Сергея Константиновича, – осклабился, изображая любезность Белосельскому-Белозёрскому, генерал-лейтенант, – княгиня Надежда Дмитриевна, видела на каком-то балу, как хорошо ты танцуешь. Будучи фрейлиной государыни императрицы Марии Фёдоровны, она рекомендовала тебя записать в реестр церемониальной части, откуда офицерам гвардейских полков присылаются личные приглашения на придворные балы… Так что завтра утром ты получишь приглашение на бал у вдовствующей императрицы в Аничковом дворце, который имеет быть место послезавтра. Князь расскажет тебе сейчас о порядке службы на балах… А сейчас поднимем бокалы за государыню императрицу, – выдержал секундную паузу генерал-лейтенант и, к разочарованию Петра, добавил: – Марию Фёдоровну!

Офицеры снова встали, со звоном чокнулись бокалами и единым духом их опустошили.

Безобразов сел, откинулся в кресле и, полуприкрыв глаза, видимо, стал вспоминать балы Александра Второго, при котором он начинал службу. Князь тоже откинулся в своём кресле и начальственным тоном принялся давать указания:

– Бал, господин корнет, это для гвардейца не забава, а трудная служба… От нашего полка надлежит прислать десять танцоров, и гордитесь, что вы попали в их число… Но не думайте там веселиться… Помните, что вы состоите в наряде и должны исполнять служебные обязанности… Танцуйте с дамами и занимайте их по мере возможности… Как новичку, скажу вам, что в день бала не рекомендуется пить ничего крепче кваса, не курить и не душиться слишком сильными духами – не всем они могут быть приятны… Строго запрещается держаться группой в одном месте, словно в губернском Дворянском собрании… Помните, что главный манёвр – рассыпаться и охватывать с флангов противни… виноват, дамское общество. И ещё один, теперь сугубо отеческий совет: больше одного танца с девицами на выданье не танцуйте, а не то в глазах света вы сразу станете кандидатом в женихи… Особенно если девица богата и дурнушка…

После этих слов Безобразов словно проснулся, открыл глаза и уставился на Петра.

– В назидание могу вам рассказать историю, которая случилась с моим товарищем кавалергардом, не буду называть его имя, во времена благословенной памяти Императора Александра Второго. На своё несчастье, мой сослуживец, тогда такой же молодой, как вы, корнет, попал на замечание из-за княжны Долгоруковой[86]. Впоследствии она стала морганатической супругой Императора… Так вот, княжна была очень хороша собой, и мой приятель, сам того не заметив, увлёкся ею и провёл около неё целый вечер. На следующий день он стоял в этом кабинете примерно на том же месте, что и вы. Ему было сказано: тебя представили княжне Долгоруковой… Ты мог и, скажем, должен был пригласить её на вальс… Но афишироваться целый вечер? Это просто невежественно!.. Разве ты не знаешь, каково её положение при дворе?.. Ты позоришь полк… Ступай и намотай себе это на ус… К счастью, Офицерское собрание после этого случая не отказало ему в чести носить гвардейский мундир… А ведь могло быть и хуже…

У Петра упало сердце. «Неужели они уже знают, что я влюблён в великую княжну Татьяну Николаевну, и хотят меня предупредить таким способом, чтобы я не наделал глупостей на балу?! Да откуда же им знать об этом, ведь я никому, кроме дедушки Ознобишина, не рассказывал об этом, а он меня никогда не выдаст! Наверное, старички свою молодость вспомнили…» – решил корнет и поблагодарил господ генералов за приглашение на бал и за подробную инструкцию о поведении гвардейца в Императорском дворце.

Его командир обратился с каким-то служебным вопросом к Безобразову, отчего корнет заключил, что с ним разговор окончен. Он щёлкнул каблуками, привлекая к себе внимание, и гаркнул:

– Разрешите идти?

Оба генерала поднялись, чтобы пожать на прощанье ему руку. Корнет немало подивился такой вежливости старых служак, но потом вспомнил поучения деда, который говорил, что в свете всегда делаются очень внимательными и любезными по отношению к тем, на кого была обращена монаршья благосклонность. Идя к двери, Пётр потрогал рукой холодный металл знака, который он так и не успел разглядеть, и понял, что неожиданное отличие, назначенное ему каким-то образом самой Императрицей, вероятно, и вызвало этот приступ заботы о нём двух старых придворных генералов.