Николай II (Том II)

…Вечером 19-го Аликс с дочерьми встречала своего супруга в Царском павильоне станции Александровская. Крепкий мороз стоял на улице и на дебаркадере, куда подали моторы. Пар валил от людей, автомобилей, лошадей Конвоя. Здесь Николай только расцеловался со своими близкими, все разговоры отложили до прибытия домой. Александра была печальна, дочери расстроены, хоть старались и не подавать виду, Николай опять натянул на себя маску безразличного спокойствия.

В кожаном салоне авто царю было видно, что Аликс прилагает большие усилия, чтобы не расплакаться. Слёзы полились, когда они в Александровском дворце поднялись к себе, в комнаты второго этажа. Как только за Семьёй закрылись двери Сиреневой гостиной царицы и прислуга уже не могла видеть плачущей Императрицы, Аликс бросилась в объятия Ники и зарыдала. Дочери испуганно сбились в кучку и уселись вчетвером на один диван, поджав ноги и тесно прижавшись друг к другу. Бессильные слёзы царицы быстро прошли, Аликс почти взяла себя в руки. Она снова из слабой женщины превратилась в грозную воительницу.

– Подумай! Какой ужас! Как жестоко, как гадко и отвратительно поступили члены нашей Семьи!.. Святого человека убили… наши родные, племянники Государя!.. – резко вскинув голову, обратилась она к Николаю. – В какое время мы живём! Члены царского и княжеского родов письменно лгут Императрице, клянутся именем князей Юсуповых, а Дмитрий – даже именем Господа Бога, что они не принимали участия в убийстве нашего Друга!.. Нет! Этого нельзя так оставить!.. Убийцы должны быть наказаны, кто бы они ни были!.. Сейчас я тебе покажу, что мне написали лживые, бесчестные муж твоей племянницы Феликс и твой любимый племянник Димитрий!..

Александра подошла к маленькому столику у своей кушетки, взяла несколько листков и протянула их Николаю.

– Читай, что пишет двуличный и подлый гадёныш из древнего княжеского рода!.. Как жаль, что его старшего брата убили на дуэли, у того хоть было дворянское представление о чести! А у этого, равно как и Димитрия, вместо души – ложь и позёрство!..

Государь быстро пробежал листок с объяснениями Феликса.

«Ваше Императорское Величество. Спешу исполнить Ваше приказание и сообщить Вам всё то, что произошло у меня вечером, дабы пролить свет на то ужасное обвинение, которое на меня возложено. По случаю новоселья, ночью 16 декабря, я устроил у себя ужин, на который пригласил своих друзей, несколько дам. Великий князь Дмитрий Павлович тоже был. Около 12-ти ко мне протелефонировал Григорий Ефимович, приглашая ехать с ним к цыганам. Я отказался, говоря, что у меня самого вечер… Я не нахожу слов, Ваше Величество, чтобы сказать Вам, как я потрясён всем случившимся, и до такой степени мне кажутся дикими те обвинения, которые на меня возводятся.

Остаюсь глубоко преданный Вашему Величеству

Феликс».

Письмо Дмитрия было таким же лицемерным и лживым. Николай вернул листки Аликс. Принимая их, Императрица тяжело вздохнула и горько добавила:

– Павел вчера по телефону просил за Димитрия и сказал мне, что его сын поклялся на образе и портрете покойной матери, что в ту ночь он Распутина не видел и рук своих в его крови не марал!..

Николай стоял как громом поражённый. От Протопопова он уже знал, что в убийстве Старца во дворце Юсуповых принимали участие Дмитрий, Феликс, депутат-монархист Пуришкевич, поручик Сухотин, доктор Лизаверт. Министр внутренних дел, правда, докладывал, что пока веских прямых улик собрать не удалось, поскольку некоторые великие князья помешали градоначальнику провести в юсуповском доме следствие по делу об убийстве, в котором замешаны родственники Государя. Но множество косвенных доказательств, в том числе и завуалированные радостно-«патриотические» выступления прессы, перлюстрация писем и надзор за телеграммами, указывают на прямых убийц – Феликса, Дмитрия и депутата Думы Пуришкевича. Но чтобы отпрыски первых родов России так цинично лгали, клялись на портрете матери и иконе, скрывая своё участие в мерзком уголовном преступлении против простого человека, мужика, было совершенно недоступно ему, воспитанному на понятиях дворянской чести и гордости. Он только и смог, что горько вымолвить фразу, которую затем часто повторял в эти дни:

– Мне стыдно перед Россией, что руки моих родственников обагрены кровью…