Николай II

Генералитет и офицерство не могли не видеть безобразия, творившегося на фронте и в тылу. Необходимым условием войны является компетентное и централизованное руководство страной. А в России в 1915–1916 гг. была бесконечная череда смены министров и генералов. Отбор руководителей в ходе войны происходит в любом государстве. Но в жизнеспособных странах, например во Франции в 1793–1799 гг. или СССР в 1941–1945 гг., происходит отбор лучших и уход некомпетентных руководителей. Уходят в небытие руководители и генералы революционного времени или подхалимы и приходят целые плеяды талантов — Моро, Гош, Жубер, Буанопарте, Жуков, Рокоссовский, Еременко и другие. При Николае II происходило обратное — приходили все менее компетентные и все более старые министры (многим давно перевалило за 70). Могли ли их всерьез воспринимать генералы? В 1914–1915 гг. недовольные высказывались шепотом, а в 1916 г. — во весь голос. Вот, к примеру, официальное письмо от 26 августа 1916 г. начальника ГАУ генерала А. А. Маниковского генералу-инспектору артиллерии при верховном главнокомандующем (в Ставке) Е. З. Барсукову: «…ведь прав Родзянко — головы[93]-то ведь у нас действительно нет. Ну разве мыслимо было само подобное письмо, если бы существовала хотя тень настоящей власти? Ведь вся Россия исстрадалась от того сумбура, какой идет сейчас у нас в тылу… Ведь только «видимость правительства» заседает у нас в Мариинском дворце и всем ясно, что как там ни называйте и какими полномочиями ни снабжайте г-на Штюрмера — все же из него никак не получить того «диктатора», в котором так нуждается Россия и без которого ей угрожает опасность прямо смертельная. И неужели там у вас, в Ставке, этого не понимают?..»

Генерал Алексеев (фактический главнокомандующий армией) как-то обратился к царю с требованием назначить диктатора, то есть лицо, ответственное за снабжение армии и облеченное чрезвычайными полномочиями. Николай же категорически был против любых людей, облеченных властью и доверием народа. Он смертельно боялся каждого, кто мог посягнуть хоть на крупинку самодержавной власти. Он боялся Витте, Столыпина, великого князя Николая Николаевича, не давал церкви патриарха. Так какие же могли быть разговоры о военном диктаторе? Талантливых генералов и высших офицеров с прекрасными организаторскими способностями в России было с избытком. Например, Маниковский, Корнилов, Брусилов, а внизу сколько самородков, тот же будущий герой Гражданской войны генерал Слащёв. Назначить диктатором такого генерала, так он мобилизует все резервы страны на нужды фронта, наведет в тылу порядок и начнет успешные операции на фронте.

А какую роль будет играть при генерале царь, который 20 лет назад батальоном командовал и с тех пор никогда не управлял ни войсками, ни промышленностью? А куда деть богадельню, то бишь Совет министров? А царицу, которая везде сует свой длинный нос: от греческого вопроса до противогазов? А как же Аннушка и дорогой Григорий? Стал бы генерал-диктатор причесываться гребнем старца и разбирать его каракули с указаниями, где и когда наступать?

Нет, Распутин был красной тряпкой для всего русского генералитета. В манифесте болгарского царя о вступлении в войну с Россией прямо говорилось: «Клика Распутина объявила Болгарии войну…» Как говорится, дальше ехать некуда.

Генерал-квартирмейстер М. С. Пустовойтенко открыто говорил в Ставке о царе: «Разве он понимает что-нибудь из происходящего в стране? Разве он верит хоть одному мрачному слову Михаила Васильевича [Алексеева]? Разве он не боится поэтому его ежедневных докладов, как урод боится зеркала? Мы указываем ему на полный развал армии и страны в тылу ежедневными фактами, не делая особых подчеркиваний, доказываем правоту своей позиции, а он в это время думает о том, что слышал за пять минут во дворе, и, вероятно, посылает нас ко всем чертям…»

Но если царь не хочет изменений, то их можно произвести и без него. С этим соглашалось большинство генералов. Но как заставить отречься Николая? Ведь отречение императора не предусмотрено законами Российской империи. Начинаются разговоры о различных вариантах военного переворота.

За два месяца до Февральской революции генерал-лейтенант А. М. Крымов в частном отчете депутатам Думы о положении на фронте заявил: «Настроение в армии такое, что все с радостью будут приветствовать известие о перевороте. Переворот неизбежен, и это на фронте чувствуют… Время терять нельзя…»

А может, стоит серьезно задуматься? Чинопочитание и патриотизм — не всегда одно и то же. Ведь тот же Николай II велел предать военному суду командиров кораблей 3-й Тихоокеанской эскадры, которые всего-навсего выполняли приказ командира эскадры адмирала Небогатова и сдали корабли японцам. Суд приговорил всех к смертной казни, а вот командира крейсера «Изумруд», нарушившего приказ и прорвавшегося сквозь строй японских кораблей, наградили.