Николай II

17 апреля, вторник. «Тоже чудный теплый день. В 8.40 прибыли в Екатеринбург. Часа три стояли у одной станции. Происходило сильное брожение между здешними и нашими комиссарами. В конце концов одолели первые, и поезд перешел к другой — товарной станции… Яковлев передал нас здешнему областному комиссару, с которым мы втроем сели в мотор и поехали пустынными улицами в приготовленный для нас дом — Ипатьева… Дом хороший, чистый. Нам были отведены четыре большие комнаты: спальня угловая, уборная, рядом столовая с окнами в садик и с видом на низменную часть города и, наконец, просторная зала с аркою без дверей. Долго не могли раскладывать своих вещей, так как комиссар, комендант и караульный офицер все не успевали приступить к осмотру сундуков. А осмотр потом был подобный таможенному, такой строгий, вплоть до последнего пузырька походной аптечки Аликс. Это меня взорвало, и я резко высказал свое мнение комиссару…»

18 апреля, среда. «Выспались великолепно… По случаю 1 мая слышали музыку какого-то шествия. В садик сегодня выйти не позволили!.. Дышал воздухом в открытую форточку».

21 апреля, Великая суббота. «…По просьбе Боткина к нам впустили священника и дьякона в 8 час., большое было утешение помолиться хоть в такой обстановке и услышать «Христос воскресе». Украинцев, помощник коменданта, и солдаты караула присутствовали…»

1 мая, вторник. «…К полудню сменился караул из состава той же особой команды фронтовиков — русских и латышей… Сегодня нам передали через Боткина, что в день гулять разрешается только час; на вопрос: почему? исполняющий должность коменданта ответил: «Чтобы было похоже на тюремный режим…»»

2 мая, среда. «Применение «тюремного режима» продолжалось и выразилось в том, что старый маляр закрасил все наши окна во всех комнатах известью… Караульный начальник с нами не заговаривал, так как все время кто-нибудь из комиссаров находился в саду и следил за нами, за нами и за часовыми!..»

28 мая, понедельник. «Очень теплый день. В сарае, где находятся наши сундуки, постоянно открывают ящики и вынимают разные предметы и провизию из Тобольска… И при этом без всякого объяснения причин. Все это наводит на мысль, что понравившиеся им вещи очень легко могут увозиться по домам и, стало быть, пропасть для нас! Омерзительно! Внешние отношения за последние недели также изменились: тюремщики стараются не говорить с нами, как будто им не по себе, и чувствуется как бы тревога или опасение чего-то у них! Непонятно!»

21 июня, четверг. «Сегодня произошла смена комендантов — во время обеда пришли Белобородов и др. и объявили, что вместо Авдеева назначается тот, которого мы принимали за доктора, — Юровский. Днем до чая он со своим помощником составляли опись золотым вещам — нашим и детей; большую часть (кольца, браслеты и пр.) они взяли с собой…»

23 июня, суббота. «Вчера комендант Ю. принес ящичек со всеми взятыми драгоценностями, просил проверить содержимое и при нас запечатал его, оставив у нас на хранение… Ю. и его помощник начинают понимать, какого рода люди окружали и охраняли нас, обворовывая нас. Не говоря об имуществе — они даже удерживали себе большую часть из приносимых припасов из женского монастыря… Сегодня начал VII том Салтыкова. Очень нравятся мне его повести, рассказы и статьи…»

И, наконец, последняя запись в дневнике:

30 июня, суббота. «Алексей принял первую ванну после Тобольска; колено его поправляется, но совершенно разогнуть его он не может. Погода теплая и приятная. Вестей извне никаких не имеем».

Через несколько дней бывший царь будет расстрелян.

Глава четвертая Загадочная смерть Происшествие или событие

Материалы дела

1989 год. «Москва молится за невинного царя», «Русские должны знать правду о смерти царя» — подобные заголовки советских газет — такое трудно было представить несколько лет назад — свидетельствуют о требовании правды, предъявляемом обществом, которое живет под знаком гласности! Используется любая возможность, чтобы приподнять завесу над Запрещенной Историей первых лет советской власти. В апреле 1989 года в газете «Московские новости» писатель Гелий Рябов заявил, что десять лет назад им были обнаружены останки семьи Романовых, по крайней мере их черепа, и утверждал, что убитые не были уничтожены с помощью кислоты или извести, а захоронены далеко от Екатеринбурга. Цель подобного «открытия» ясна: если действительно обнаружены останки императорской семьи, то их можно перевезти и отслужить панихиду, как это предлагают отец Вадим и Владимир Анищенко, один из руководителей комитета по реабилитации бывшего царя[27].