Николай II

Та весна оказалась на удивление теплой и ранней. Уже в конце марта в отдельные дни температура воздуха поднималась до плюс двадцати градусов, и после длинной и холодной зимы заключенные «Дома свободы» наслаждались. Даже царица, не расположенная к длительным прогулкам и не выходившая на улицу за всю зиму, теперь по нескольку часов сидела на балконе. Занималась штопкой, читала и все время с умилением наблюдала за тем, как муж и дети хлопотали на небольшом дворе. Они устроили там настил из досок над крышей бывшей оранжереи, где девочки с наслаждением загорали, позволяя при этом даже расстегивать кофточки более допустимого. Раньше Аликс сочла бы подобное поведение предосудительным, но теперь смотрела сквозь пальцы. Бедные, у них так мало радости в жизни!

10 (23) апреля Александра Федоровна написала письмо Анне, где сообщала о том, что маленькому лучше (в начале апреля Алексей простудился, начал кашлять, и в результате у него начались боли в паху; обострилась гемофилия), что ждут обыска, но дух крепок. «Сколько несчастных жертв. Невинные, но они счастливее на том свете. Хотя гроза приближается — на душе мирно — все по воле Божией. Он все к лучшему делает. Только на Него уповать». Больше никто никаких письменных весточек от царской семьи уже не получит. Письмо Александры Федоровны стало последним посланием последней русской царицы. Романовым оставалось чуть больше трех месяцев земной жизни.

Потом будут написаны тома различных сочинений, где на все лады станут спрягать тему: почему так сложилось, что царя и его близких перевезли из Тобольска в Екатеринбург, собирался ли он бежать? Будут утверждать разное. Однако теперь, в конце XX века, можно констатировать со всей определенностью, что, во-первых, перевод семьи в Екатеринбург диктовался намерением новых властителей ужесточить режим и подготовиться к ликвидации последнего царя и его близких. В Екатеринбурге в то время власть московского руководства была надежной, а местные «товарищи» целиком преданы руководству большевистской партии. В то же время в Тюмени, Тобольске и Омске революционные лидеры позволяли себе «своевольничать». Кроме того, кругом была крестьянская масса, не принимавшая пролетарские символы веры. Во-вторых, никакой реальной возможности бежать у Романовых не было. Считать, как это делают некоторые зарубежные авторы, что царь и его близкие могли укрыться каким-то образом в безопасном месте, по крайней мере наивно. Общая ситуация в России вообще, в Сибири и на Урале в частности, была такова, что никакой надежды на подобный исход не существовало. По той же причине бесчисленные умилительные истории о чудесном спасении различных членов царской семьи нельзя ни в коем случае считать исторически достоверными.

В тот день, когда Александра Федоровна написала свое последнее письмо, в губернаторский дом явился новый красный комиссар В. В. Яковлев (Мячин), которого представил Е. С. Кобылинский. Встреча была непродолжительной, и новый начальник произвел неплохое впечатление на заключенных. Прошло два дня, и 12 (25) апреля состоялся второй визит, во время которого Николай и Александра узнали новость: завтра бывшего царя комиссар должен увезти, но куда — государственная тайна. Известие ошеломило.

Придя в себя, Александра сразу же заявила, что никуда мужа одного не пустит. Она подозревала, что ее опять хотят разлучить с Ники, чтобы принудить его сделать что-то недопустимое. Позже сказала Жильяру: «Хотят склонить его на что-нибудь дурное, внушая ему беспокойство за жизнь его близких. Царь им необходим; они хорошо чувствуют, что один он воплощает в себе Россию». После слез, рыданий и объяснений комиссар принял решение: едет Николай, Александра, дочь Мария, а также несколько сопровождающих. Остальные останутся в Тобольске и приедут на новое место, как уверял Яковлев, «недели через три».

Доктор Е. С. Боткин из беседы с комендантом узнал, что комиссар якобы готовится вывезти царя по приказу Ленина в Москву для суда над ним. Сам Кобылинский считал, что это отговорка, а на самом деле их решили отправить дальше. Он уверенно заявлял, что «никакого суда не будет, а прямо из Москвы повезут в Петроград, Финляндию, Швецию и Норвегию». Но почему решили разлучить семью? И здесь существовало объяснение: чтобы проще было преодолеть подозрительность непримиримых революционеров. Конечно, ничего похожего советская власть не планировала. Отпускать царя и его близких за границу большевики не собирались.