Николай II

Старшая сестра Марии Федоровны принцесса Александра (1844–1925) с 1863 года состояла в браке с наследником английского престола Альбертом-Эдуардом, принцем Уэльским (король Эдуард VII в 1901–1910 гг.), а брат цесаревны Вильгельм (1845–1913) правил с 1865 года в Греции под именем Георга I (с 1867 года женат на внучке Николая I великой княгине Ольге Константиновне). В 1874 году возникла и еще одна связь между английским королевским домом и царской семьей: единственная дочь Александра II Мария (1853–1920) вышла замуж за второго сына королевы Виктории принца Альфреда-Эрнста-Альберта, герцога Эдинбургского (1844–1900).

В конце XIX века возникла и личная уния между Романовыми и правившей в маленьком княжестве Черногория династией Негошей. В 1889 году Милица (1866–1951), старшая дочь черногорского господаря Николая I, вышла замуж за внука царя Николая I великого князя Петра Николаевича (1864–1931), а его вторая дочь Стана-Анастасия (1868–1935) стала в 1890 году супругой другого внука (по женской линии) императора Николая Павловича герцога Георгия (Юрия) Максимилиановича Лейхтенбергского, князя Романовского (1852–1912).

Согласно законам о престолонаследии, корона могла переходить лишь к лицам мужского пола, и женские ветви династии считались второстепенными. Иностранные же принцы, женатые на великих княгинях, вообще представляли боковые ветви рода и прав на престол не имели никаких. Иное дело русские великие князья — дети и внуки императоров. В конце XIX века в составе династии существовало несколько параллельных фамильных линий, старшинство которых определялось степенью родства с венценосцем. Александровичи (от Александра III), Владимировичи (от имени третьего сына Александра II Владимира), Павловичи (от младшего сына Александра II Павла), Константиновичи, Николаевичи, Михайловичи (от сыновей Николая I — Константина, Николая, Михаила). В конце XIX века в состав императорского дома входило около 50, а к началу 1917 года — более 60 персон. Это было небольшое, но чрезвычайно влиятельное сообщество, представители которого занимали многие важные посты в государственном аппарате и оказывали большое воздействие на различные стороны внешней и внутренней политики империи.

Старшим в роду (не по возрасту, а по положению) всегда был царь, который, согласно закону, являлся «на всегдашнее время попечителем и покровителем» фамилии. Всем прочим членам династии надлежало беспрекословно ему подчиняться и быть первыми и верными слугами государя. Такова давняя традиция. Таковы заповеди предков. В своем духовном завещании император Александр II восклицал: «Заклинаю их (детей) не забывать никогда слов их Дедушки, которые я им часто повторял, что вся их жизнь должна быть посвящена службе России и ее Государю. Чувство, которое в сердце их должно быть нераздельно.Тоже заклинаю и всем прочим членам нашего семейства… Заклинаю всех сыновей моих и всех членов нашего многочисленного семейства любить и чтить своего Государя от всей души, служить Ему верно, неутомимо, безропотно, до последней капли крови, до последнего издыхания и помнить, что им надлежит примером быть другим, как служить должно верноподданным, из которых они — первые».

Император Николай II был своим в европейском династическом мире, где его близкие родственники всегда занимали самые заметные места. Когда он родился в 1868 году, его дедушка был королем Дании, а дядя — королем Греции. Когда же отрекся от престола в 1917 году, один его двоюродный брат являлся английским королем (Георг V), другой — королем Греции (Константин I), а третий — королем Дании (Христиан X). Его кузены и кузины, племянники и племянницы, дяди и тети носили самые высокородные титулы чуть ли не во всех европейских странах, занимали видные места в общественной жизни своих государств.

Правившую в России династию в европейских справочниках с конца XVIII века именовали не как династию Романовых, а как династию Романовых-Гольштейн-Готторпов. В буквальном, родственно-генетическом смысле, это было справедливым: отцом императора Петра III был Карл-Фридрих герцог Шлезвиг-Гольштейн-Готторпский. Но в России подобное титулование официально не употреблялось, хотя разговоры на тему о том, насколько цари были русскими, велись постоянно в различных кругах.

Эти разговоры, малозначительные сами по себе, затрагивают куда более масштабную и важную тему: об этнокультурном и национально-психологическом значении понятий «русский» и «русскость». Что делает человека русским? Какие черты характера, привязанности, взгляды и представления примечательны для подобного исторического типа? Это особая, большая и спорная проблема, непосредственно связанная с исторической судьбой русского народа и его национально-духовным самоопределением.