Николай II

10 октября в сопровождении великой княгини Елизаветы Федоровны прибыла Алиса Гессенская. Ее на дороге из Симферополя встретил цесаревич, около пяти вечера они прибыли в Ливадию и сразу же из экипажа прошли к царю. Невеста держала в руках большой букет белых роз, который и оставила в комнате императора. Царь был очень рад встрече, обнял, поцеловал. Он так изменился, что Алиса в первое мгновение даже его не узнала. «Будьте счастливы, дети мои», — сказал император. Принцесса вышла из комнаты со слезами на глазах. Это были ее первые слезы в России. Здесь их у нее потом будет еще очень много.

И наступило 20 октября. Всю ночь царь не смыкал глаз, закуривал и тут же бросал одну папиросу за другой, чтобы хоть как-то отвлечь себя. С ним в комнате были императрица и один из врачей. Они пытались занять больного разговорами. В пять утра он выпил кофе с женой. Больного посадили в кресло в середине комнаты. В восемь утра пришел цесаревич. Затем стали приходить другие: брат, великий князь Владимир, и сестра, герцогиня Эдинбургская, только накануне вечером приехавшая. Постепенно собралась вся фамилия.

Государь был со всеми ласков, но мало говорил. Большей частью лишь улыбался и кивал головой. Полулежал в глубоком, кресле, рядом сидела царица, а остальные стояли: кто ближе, кто дальше в коридоре. Но почти никто не говорил. Все в каком-то оцепенении смотрели на того, кто олицетворял силу и мощь огромной империи, был повелителем всех и вся, символом и хранителем власти и страны, а теперь готовился покинуть земные чертоги. Монарх сохранил самообладание до последней минуты. Вспомнил и поздравил с днем рождения великую княгиню Елизавету Федоровну, которой в этот день исполнилось тридцать лет.

В половине одиннадцатого Александр III пожелал причаститься еще раз. Вся семья встала на колени, и умирающий неожиданно уверенным голосом стал читать молитву «Верую Господи…». И не было ни одного человека в ливадийском доме, кто бы не плакал. Императрица была в сомнамбулическом состоянии. Она измоталась вконец. Почти не спала последние ночи и ничего не ела. Но усталости не было. Наступило какое-то отупение. Происходившее, всех окружающих она видела как в тумане и лишь одного различала ясно, за одного молилась, не переставая. Ее Саша, ее любовь, радость, жизнь, ее — все. Нет, нет этого никогда не может случиться! Господи, спаси нас, пощади!

Она готова пожертвовать чем угодно, только бы он остался с ней! Не плакала. Не было сил. Стояла на коленях у края кресла, обняв его голову руками, закрыв глаза, и крепко-крепко, как только могла, прижимала его к себе. Голова к голове, сердце к сердцу, как всегда, как всю жизнь. Никто и никогда их разлучить не сможет! Она чувствовала его тихое дыхание и не слышала и не чувствовала больше ничего. Священник читал отходную молитву, вокруг рыдали. Около трех часов дня доктор Лейден потрогал руку императора и сказал, что «пульса нет». Самодержец скончался. Обливаясь слезами, родные стали подходить прощаться, но Мария Федоровна все сидела в том же положении, и, когда прощание уже заканчивалось, лишь тогда заметили, что царица без сознания.

Русская великая княгиня и греческая королева Ольга Константиновна через несколько дней в письме своему брату, великому князю Константину Константиновичу, описала смерть императора в Ливадии и свое состояние: «Надо только удивляться, что сердце человеческое может вынести подобное волнение! Императрица убита горем; с каждым днем это горе становится тяжелее, потеря ощущается все больше, пустота ужасная! Конечно, один Господь может утешить, исцелив такую душевную боль. Перед ее скорбью как-то не решаешься говорить о своей, а ведь нет души в России, которая бы не ощущала глубокой скорби, это собственная боль каждого русского человека! Он умер как Он жил: просто и благочестиво; так умирают мои матросики, простой русский народ… В 10 часов утра, когда Он причащался, Он повторял каждое слово молитв: «Верую Господи и исповедую» и «Вечери Твоей тайный» и крестился. Всем нам он протягивал руку, и мы ее целовали… Никогда не забуду минут, когда Ники позвал меня под вечер посмотреть на выражение Его лица… Мы долго с Ники стояли на коленях и не могли оторваться, все смотрели на это чудное лицо».

Греческая королева стояла вечером 20 октября 1894 года на коленях перед гробом усопшего монарха рядом с новым императором Николаем II. Уже через полтора часа после смерти отца, в маленькой ливадийской церкви ему стали присягать лица императорской свиты и другие должностные чины. Началась эпоха последнего царствования, длившаяся более 22 лет. «Милый Ники» превратился в самодержца, наделенного огромными властными функциями. Он стал руководителем великой мировой державы и главой императорской фамилии. Ему только в мае исполнилось 26 лет.

Глава 10 МОНАРШИЙ ДОЛГ