Николай II

И великий князь Сергей Александрович деятельно был занят тем, чтобы «свеча любви» не погасла в душе Ники. 30 августа 1890 года делился своими соображениями с наследником престола: «Большое смущение — религия — оно понятно, но это препятствие будет преодолено — это можно заключить из ее разговоров. Элла смотрит на это так серьезно и добросовестно,по-моему, это хорошийзалог и верный. Вообще ты можешь быть спокоен — ее чувство слишком глубоко, чтобы могло измениться. Будем крепконадеяться на Бога; с его помощью все сладится в будущем году». Завершая свое интимное послание, великий князь изрек: «Если кто осмелится прочесть это письмо кроме тебя — да будет ему постыдно во веки!!!». Закулисная деятельность по устройству брака русского престолонаследника выплыла наружу лишь в конце 1893 года.

Императрица думала о будущей женитьбе сына, но была спокойна и уверена, что все решится по милости Всевышнего, для счастья самого Ники и благополучия России. Ей и в голову не могло прийти, на это просто не хватило фантазии, что в столь важном, первостепенном деле они с императором окажутся в стороне до самого последнего момента. Цесаревич несколько раз говорил ей о свой любви к гессенской принцессе, но Мария Федоровна не принимала близко эти уверения и старалась переключить беседу на другие темы. Эта партия ей не нравилась.

Нет, ничего компрометирующего Алису она не знала. Но какое-то тайное женское чувство ей подсказывало, что эта холодная красавица не может сделать Ники счастливым. Перед ней неоднократно возникал такой простой, вечный материнский вопрос: что сын в ней нашел? Ответов вразумительных не было. Ники лишь сказал, что «любит Аликс». Он-то, может быть, ее и любит, но вот любит ли она его? Мария Федоровна знала, что гессенская принцесса не хочет менять религию, а раз это так, то и говорить не о чем. Значит, надо думать о других комбинациях. И вдруг она узнает, что Сергей и Элла несколько лет заняты устройством брака Ники! Это был страшный удар. Мария Федоровна была потрясена и решила во всем разобраться до конца.

Сын, который никогда не обманывал мать, показал ей всю переписку по этому случаю с дядей Сергеем и тетей Эллой. Выяснились потрясающие вещи! Оказывается, Сергей и Элла давно вели переговоры и с Аликс, и с ее отцом, а после его смерти в 1892 году — с ее братом Эрнстом-Людвигом, ставшим владетельным гессенским герцогом. К осени 1893 года дело очень подвинулось вперед, и Элла была убеждена, что вопрос о религии уже не станет препятствием. Дядя Сергей убеждал цесаревича поехать в Германию и самому провести решительное объяснение. Однако наследник не мог отправиться в путешествие без согласия отца и матери. Он спросил у Марии Федоровны соизволения поехать. У той возникли вопросы, и мало-помалу стала вырисовываться вся картина. Императрица была оскорблена до глубины души. Она немедленно все рассказала мужу, и того «эта странная история» удивила и озадачила. Согласия на поездку сына император не дал.

Еще ничего не зная о том, что эта история уже стала достоянием царя и царицы, но получив ответ Ники, где тот сообщал о невозможности своего приезда в Германию, великий князь Сергей Александрович, в состоянии крайнего возбуждения, 14 октября 1893 года писал племяннику: «Какое фатальное впечатление произведет на нее твой ответ. Или у тебя нет ни характера ни воли, или же твои чувства совсем изменились, а в таком случае более чем прискорбно, что ты прямо не сказал это жене или мне, когда мы с тобой об этом говорили в августе. Ты сам уполномочил жену поднять с неюэтот вопрос; она всесделала и когда все было готово — появляется твой непонятныйответ. Еще раз повторяю, что после этого все конченои жена тебя просит больше с нею никогда не поднимать этого вопроса». Но все еще лишь только по-настоящему начиналось.

Когда Сергей и Элла вернулись из-за границы в ноябре 1893 года, для них и грянул гром. Мария Федоровна просто клокотала от негодования. Она имела резкое объяснение с Сергеем, но тот проявил, как потом она говорила, «удивительную бестактность» и не только не ощутил неловкости от всей этой истории, но и стал выговаривать ей, матери, и даже уверять ее, что она губит счастье своего сына! Царица же заявила, что требует от Сергея и его жены, чтобы они никогда больше не касались этой темы и раз и навсегда усвоили, что это не их дело. Но великий князь Сергей считал, что это и «его дело», что как член династии и как русский человек он обязан содействовать тому, чтобы женой наследника и будущей русской царицей стала девушка серьезная, образованная, любящая своего супруга, и лучше гессенской принцессы невесты для Ники не найти.