Читаем Николай II полностью

Природа самодержавия не давала возможности воспрепятствовать распространению домыслов. В печати о жизни семьи практически ничего не публиковалось, кроме официальных известий о царских поездках, приемах и присутствиях. Сделать же свой дом доступным для обозрения алчной до сенсаций толпы ни Николай II, ни Александра Федоровна никогда бы не смогли; для них это явилось бы кощунством. Но и опуститься до публичного опровержения циркулировавших слухов также не имели возможности. И все оставалось годами неизменным: одни инспирировали сплетни, которые, не встречая никакого противодействия, охватывали все более широкие общественные круги, а другие старались делать вид, что выше сплетен, и все более обосабливались от этого враждебного мира.

<p>Глава 15</p><p>ВРЕМЯ БОЛИ, СТРАХОВ И НАДЕЖД</p>

Рождение цесаревича наполнило жизнь царской семьи радостью, страхами и волнениями за судьбу Алексея Николаевича. Особенно сильно переживала Александра Федоровна. Она так давно и так страстно ждала мальчика, так молила Господа ниспослать им благословение и подарить ей и Ники сына, а России наследника престола, будущего царя. Она всегда была религиозна, но после появления Алексея и обнаружения у него страшного недуга ее вера в милость Всевышнего стала для нее единственной надеждой.

Очень много всегда говорили и писали о том, что царь, а особенно царица, являлись «мистически настроенными» людьми. Из этого часто делали неблагоприятные для них выводы. Само понятие «мистика» происходит от греческого слова «mystika» и в буквальном смысле означает «таинство». Христианство без сакрального, трансцендентного существовать не может. Вера в таинство, принятие его является неразрывной частью мировосприятия каждого христианина. Если для атеиста и прагматика существование сверхъестественного представляется абсурдным, то для верующего «нереальное» не только возможно, но и желанно, а чудо воспринимается как проявление Высшей воли, Божественного промысла.

Царь и царица, как верующие люди, воспринимали происходящее и реагировали на него часто совсем не так, как то делали многие их оппоненты и враги, давно расставшиеся с ценностями православия. Жизненные символы и ориентиры последних находились в иной плоскости: они упивались «прогрессивными моделями», социальными химерами, порожденными или в западноевропейских странах, или сочиненными в России; пели осанну «здравому смыслу». Царь же склонялся перед волей Господа; Ему доносил боль своего сердца. Когда случалось несчастье, вслух не сетовал, а шел в храм, к алтарю, к Божественному Образу и там, на коленях, раскрывал все, что накопилось в душе, все, что волновало и мучило. Так же примерно поступала и Александра Федоровна. Для христианина подобное поведение являлось естественным.

Однако тем, кто воспринимал происходившее со стороны, для кого церковь, крест, икона являлись лишь предметами в лучшем случае эстетического любования, а литургия только впечатляющим действом, поведение царя казалось непонятным, вызывало осуждение. Действительно: случилось неприятное происшествие или даже убийство кого-то из сановников, и что же царь? Совсем, как могло показаться, и не переживал. Когда узнавал о том, задумывался лишь ненадолго, а потом вроде бы как ни в чем не бывало продолжал разговор о разных разностях. В соответствии с расхожим представлением это якобы свидетельствовало о «бездушии», «безразличии» монарха. Данное, очень распространенное, умозаключение лишь подчеркивает, что его распространителям неведомы никакие иные формы проявления чувств правителя, кроме публично-театральных.

Вот, скажем, один из самых известных случаев. 1 сентября 1911 года в присутствии царя и его дочерей в Киевском театре совершено злодейское покушение на премьера Петра Столыпина. Сколько потом судачили и злословили по поводу поведения царя: не так себя вел, проявил безучастность, не засвидетельствовал расположение! А ведь все было совсем не так. Когда узнал о смерти верного премьера, перво-наперво поехал в клинику, где скончался Столыпин, где и состоялась панихида. Там царь молился за упокоение души того, кто несколько лет возглавлял правительственную власть в России. А что он должен был сделать: собрать ассамблею, выступить с поминальной речью? Но такого не могло случиться потому, что Николай II с детских лет твердо усвоил, что сетовать на смерть бессмысленно: срок жизни и последний день определяет Господь, и как распорядился, так тому и быть. Со смертью близких и верных людей последнему царю пришлось соприкасаться множество раз.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии