Николай II

Художественную картину формирования новой обстановки «грани веков» нарисовал поэт Андрей Белый, заметивший, что для многих его современников «стиль нового века радикально отличался от старого; в 1898 и 1899 годах мы прислушивались к перемене ветра в психологической атмосфере. До 1898 года северный ветер дул под северным небом. <…> С 1898-го подул другой, южный ветер. Ветры столкнулись, их столкновение породило туман, туман задумчивости. В 1900 и 1901 годах атмосфера начала проясняться. Мы всё увидели в новом свете, под мягким южным небом двадцатого века». Как показала история, «мягкое южное небо» оказалось весьма обманчивым. Люди «железного» XIX века не могли и представить, на какие испытания их обрекает новое столетие. Однако стоит отметить иное — этот «новый свет», в котором современники А. Белого начинали видеть самые различные явления.

«Новый свет» отражался на нравственных переживаниях тех лет, заставляя искать новые ответы на старые вопросы — и религиозно-философские, и социально-политические. Радикально настроенные «искатели» возвращались к террору. Начало XX века ознаменовалось убийствами высших представителей царской бюрократии (министров — Н. П. Боголепова, Д. С. Сипягина, В. К. Плеве, харьковского губернатора князя И. Оболенского), покушением на жизнь К. П. Победоносцева и другими антигосударственными действиями членов партии социалистов-революционеров. Страна входила в новую полосу политической жизни. О «стабильности», оставленной в наследство Александром III, в начале XX века его сын мог только ностальгически вспоминать. Уже начало нового столетия было окрашено в кровавый, красный цвет.

Первым крупным сановником, павшим от рук эсеров в начале XX века, был министр народного просвещения тайный советник Н. П. Боголепов. Все произошло удивительно буднично: 14 февраля 1901 года, около половины второго дня, в приемную министра явился молодой человек — студент Петр Владимирович Карпович. Когда Боголепов, обходя представлявшихся ему должностных лиц, приблизился к городскому голове Чернигова, стоявший рядом с ним Карпович с расстояния в два-три шага выстрелил в министра и смертельно его ранил. Участник студенческого движения, в 1896 году исключенный из Московского университета за организацию манифестации, посвященной полугодовому «юбилею» Ходынской катастрофы, Карпович некоторое время находился под гласным надзором полиции, затем поступил в Юрьевский университет. В 1899 году он был отчислен и оттуда. Его оппозиционность, таким образом, не являлась для властей секретом.

Схваченный на месте преступления, но не желая объяснить, почему он убил министра, бывший студент тем не менее заявил, что лично к Боголепову он не питал чувства вражды и озлобления. Следовательно, совершенное им убийство было выступлением против символизируемой министром власти вообще. 17 марта Карповича приговорили к лишению всех прав и двадцати годам каторжных работ. Левая печать оценила действия Карповича как подвиг, совершенный во имя попираемых прав студенчества. Либеральная общественность, равно как и власть, приучалась отвечать насилием на насилие. Этот первый в новом столетии террористический акт, направленный против высокопоставленного представителя самодержавной власти, интересен не только тем, что он — первый.

В семье Карповича сохранилась легенда о «царском» происхождении знаменитого террориста. По воспоминаниям его сводной сестры Л. В. Москвичевой, он был внебрачным сыном помещика А. Я. Савельева, в свою очередь родившегося от побочной дочери Екатерины II и князя А. А. Безбородко. Таким образом, Карпович приходился Екатерине Великой правнуком. Скорее всего, эта история не имеет под собой никаких оснований. Обратить внимание стоит на иное: террор открыл человек, связанный «родством», благодаря семейной легенде, с императрицей, потомки которой царствовали в России и в начале XX века.

Не прошло и месяца после смерти министра народного просвещения, как столица была потрясена известием о новом покушении на жизнь царского сановника. На сей раз жертвой террористов оказался престарелый обер-прокурор Святейшего синода К. П. Победоносцев. Человек, в либеральных кругах считавшийся «злым гением» России, лишь по воле случая не погиб. В ночь с 8 на 9 марта 1901 года статистик Самарской земской управы Н. К. Лаговской произвел несколько выстрелов в окно кабинета обер-прокурора, располагавшегося в доме 62 по Литейному проспекту. Пули ударили в потолок кабинета, работавший там Победоносцев не пострадал. Тогда же, в марте, обер-прокурор публично поблагодарил «всех встретивших сочувственным приветствием и молитвою известие о неудавшемся, по милости Божией, покушении на жизнь его» [65], — и более не вспоминал о случившемся.