Николай I

Право, образование, финансы — всё менялось и совершенствовалось при личном участии Николая Павловича. Почему же либеральные историки начала XX века вроде Александра Александровича Корнилова отказывались признавать преобразовательную деятельность императора в 1830—1840-е годы? Возможно потому, что они искали преобразования (в соответствии с требованиями своей эпохи) прежде всего в политической сфере, оценивали деятельность императора по степени привлечения к решению государственных задач «всей интеллигенции страны» в противовес «административной системе»[301], ожидали от традиционного общества, основанного преимущественно на сельском хозяйстве, резкой трансформации, «прыжка» в общество индустриальное.

Сам Николай, работавший в окружении людей, которых трудно назвать ретроградами и консерваторами (Сперанский, Уваров, Канкрин, не говоря о Киселёве, Воронцове и «либеральных бюрократах», о которых ещё пойдёт речь[302]), понимал, насколько трудно вести Россию по пути даже «постепенных усовершенствований». Как писала дочь Дмитрия Блудова: «Скажут, дурно исполняется всё это, медленно идёт вперёд; но в исполнение не он приводит, а мысль ему принадлежит»[303]. Взросление наследника Александра убедило Николая в том, что «нужно думать о будущем», а не только ремонтировать настоящее, нужно готовить работу поколения, которое придёт на смену. Вот почему он начал говорить: «Это сделает сын мой, а я уж стар, чтобы вводить изменения»[304]. Вот почему столько внимания он уделил воспитанию Александра Николаевича, как будущего «профессионального императора».

Глава двенадцатая. ВОСПИТАНИЕ НАСЛЕДНИКА

Старший сын, можно сказать, сделал Николая императором. Ведь именно его рождение — рождение первого внука императора Павла — показало Александру I, по какой линии пойдёт дальше наследование российского престола. Россия испытала редкий шанс: получить императора, профессионально подготовленного к своей высочайшей «должности».

Наставник для шестилетнего Саши был выбран лично Николаем, тогда ещё великим князем. В подчинённой ему школе гвардейских подпрапорщиков он обратил внимание на ротного командира капитана Карла Мердера, некогда гусарского офицера, спасшего своего полкового командира в трагическом Аустерлицком сражении и получившего тогда тяжёлое ранение. Мердер был воспитанником Первого кадетского корпуса, а потом долгие годы служил там воспитателем. Он дорожил своей работой, изучал педагогическую литературу и не только любил детей, но и умел их воспитывать («Он был знаток детства», — отмечала А.О. Смирнова-Россет[305]). Николай бывал в Школе подпрапорщиков ежедневно — и сделал свой выбор, хотя и удивил им петербургскую публику.

Выбор оказался очень удачным. Едва научившись писать, «маленький Саша» вывел: «Люблю Мердера моего». Как вспоминала сестра Александра Ольга Николаевна: «Он <Мердер> не признавал никакой дрессировки, не подлаживался под отца, не докучал матери, он просто принадлежал Семье».

Жуковский отзывался о Мердере с восхищением: «В данном им воспитании не было ничего искусственного; вся тайна состояла в благодетельном, тихом, но беспрестанном действии прекрасной души его… Его питомец… слышал один голос правды, видел одно бескорыстие… могла ли душа его не полюбить добра, могла ли в то же время не приобрести и уважения к человечеству, столь необходимого во всякой жизни, особливо в жизни близ трона и на троне…» К тому же на страже авторитета Мердера стоял сам Николай. Однажды, узнав о резком ответе сына на замечание воспитателя, он вспылил: «Уходи! Ты недостоин подойти ко мне после такого поведения; ты забыл, что повиновение есть долг священный и что я всё могу простить, кроме неповиновения»[306].

Однако не военному, даже такому преданному и авторитетному, как Мердер, было поручено общее руководство образованием наследника. Сам Николай говорил в 1826 году: «Я хочу воспитать в моём сыне человека прежде, чем сделать из него государя»[307]. Для достижения такой цели был приглашён давний друг семьи поэт Василий Андреевич Жуковский.

Жуковский стал учителем юного Александра Николаевича вследствие цепочки случайностей. Как знаменитый поэт, «певец во стане русских воинов», он был приглашён в просвещённое окружение императрицы Марии Фёдоровны. По её рекомендации, уже как преподаватель русского языка, он в 1817 году вошёл в окружение будущей императрицы, супруги Николая Александры Фёдоровны, и приобрёл в глазах царственного семейства учительский авторитет. Летом 1826 года Жуковский был приглашён — поначалу временно — дать восьмилетнему Саше несколько начальных уроков.