Читаем Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта полностью

Поэт видит единственный выход в том, что новое поколение будет читать на небе не дьявольские меты (взывая к злобе и насилию), а Божье Слово, Любовь — ведь Христос это и есть Любовь, и обращенные к нему спасутся. Поэтому остается в живых дочь Гары и Гарайи — маленькая Гарра. Душа ее чиста, она смотрит на небо чистыми глазами ребенка. Бог и ангелы говорят с ней. Именно на будущее поколение поэт возлагает надежду о возвращении России из сатанинского лагеря к Богу.

«Звездный ужас» — это одно из поэтических завещаний Гумилёва потомкам, поэтому он и закончил им «Огненный столп».

До сдачи этого сборника 18 декабря 1920 года в издательство Гумилёв написал еще четыре стихотворения, включенные им в рукопись. В одном из них — «Дева-птица» — царит смерть. Одоевцева утверждала, что Гумилёв написал это стихотворение по разысканному им в старом, затрепанном, в голубой бумажной обложке рифмовнику. Но суть не в том, откуда поэт брал рифмы, а что хотел выразить. Если попытаться расшифровать написанное, то, на мой взгляд, стоит обратить внимание на образ «птицы»: «…память о деве-птице /Долетит до иных столетий…» Дева-птица — Поэзия, идущая из его души, хрупкая, нежная, нуждающаяся в особом отношении, убивается в современной России грубыми пастухами, и поэт скорбит об этом.

Во втором стихотворении — «Леопард», — написанном тогда же, Гумилёв развивает идею, что леопарды в африканской мифологии символизировали колдунов и людоедов, и тот, кто их убивал и не принимал мер заклинания, рисковал подвергнуться их посмертной мести:

Колдовством и ворожбоюВ тишине глухих ночейЛеопард, убитый мною,Занят в комнате моей.

Шкура леопарда, действительно привезенная Гумилёвым из Абиссинии, находилась с ним, и он, переезжая с квартиры на квартиру, всегда брал ее с собой. В стихотворении леопард символизирует разрушительную (дьявольскую) силу, призванную расправиться с ним самим. Здесь явный намек на то, что поэт обречен умереть у себя на родине, в России:

«…Нет, ты должен, мой убийца,Умереть в стране моей.Чтоб я снова мог родитьсяВ леопардовой семье…»

Третье стихотворение этого периода — «Перстень» — несет на первый взгляд странную идею: девушка выбирает смерть возлюбленного, чтобы только вернули ее перстень, находившийся у тварей и нечистей — тритонов и ундин:

«Мой жених, он живет с молитвой,С молитвой одной о любви.Попрошу, и стальною бритвойОткроет он вены свои».

Поэт во многих стихах последних лет говорит о смерти, он как бы зазывает ее. Словно завещание звучит последнее из стихотворений, написанных Гумилёвым до 18 декабря 1920 года, «Молитва мастеров»:

…Всем оскорбителям мы говорим привет,Превозносителям мы отвечаем — нет!Упреки льстивые и гул молвы хвалебныйРавно для творческой святыни не потребны…

Из последнего цикла сохранились еще три недописанных стихотворения: «Ровно в полночь пришло приказанье…», «Колокольные звоны…», «В дни нашей юности, исполненной страстей…».

Одоевцева в книге «На берегах Невы» писала, что тема смерти часто присутствовала в разговорах поэта, и цитировала слова Николая Степановича: «Я в последнее время постоянно думаю о смерти. Нет, не постоянно, но часто. Особенно по ночам. Всякая человеческая жизнь, даже самая удачная, самая счастливая, — трагична. Ведь она неизбежно кончается смертью. Ведь как ни ловчись, как ни хитри, а умереть придется. Все мы приговорены от рождения к смертной казни. Смертники. Ждем — вот постучат на заре в дверь и поведут вешать. Вешать, гильотинировать или сажать на электрический стул… Единственное равенство людей — равенство перед смертью… что будет потом, после смерти. И будет ли вообще что-нибудь? Или все кончается здесь на земле?..» В другой раз Гумилёв говорил Одоевцевой: «Иногда мне кажется, что и я не избегну общей участи, что и мой конец будет страшным. Совсем недавно, неделю тому назад, я видел сон. Нет, я его не помню. Но когда я проснулся, я почувствовал ясно, что мне жить осталось совсем недолго, несколько месяцев, не больше. И что я очень страшно умру. Я снова заснул. Но с тех пор — нет-нет да и вспомню это странное ощущение. Конечно, это не предчувствие. Я вообще не верю в предчувствия, хотя Наполеон и называл предчувствия „глазами души“…» Дословно ли вспомнила Одоевцева слова Гумилёва или примешала к ним свои размышления о жизни и смерти — сегодня уже не узнать.

В 1920 году в Бежецке умерла Софья Аслановна Сверчкова, урожденная княжна Амилахвери, жена, а вернее вдова племянника поэта Н. Л. Сверчкова — Коли-маленького.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии