Никола Тесла. Безумный гений

— Среди моих пациентов ходят разговоры о том, что православный священник дурно воспитал своего сына. — Доктор покосился на Джуку. — А еще говорят, что его жена толкует сны и предсказывает будущее.

Отец Милутин понимал, что спорить бесполезно. Его разгневанный посетитель был вхож во все двери, в его руках была необоримая сила молвы.

И тут в бой ринулась Джука. Вперив в доктора полный ярости взгляд, она шагнула вперед и спихнула его руку с дверного крючка. Почтенный лекарь и рта не успел раскрыть, как хозяйка дома распахнула перед ним дверь.

— Вон! — произнесла она тихо, но веско.

— Джука! — вскричал потрясенный Милутин, но та даже не взглянула на мужа.

— Убирайтесь немедленно! — повторила она и добавила с ядовитой улыбкой: — А не то узнаете на собственной шкуре, какие проклятья я насылаю!

Теперь женщина смотрела перепуганному целителю прямо в глаза. И прежде чем он успел вымолвить хоть слово, хозяйка просто вытолкала его за порог, захлопнула дверь, опустила крючок и с вызовом уставилась на Милутина.

Священник молча качал головой. Шум ливня снаружи заглушал яростную ругань доктора. А когда очередной раскат грома стих вдали, Милутин и Джука услышали доносящийся из спальни сына приглушенный смех. Через мгновение смех перешел в кашель.

Муж и жена избегали смотреть друг на друга. Священник горестно вздохнул, прошел к камину и плюхнулся в любимое кресло.

— Это все лихорадка, — пробормотал он. — Это лихорадка сделала его таким.

Джука не стала спорить. Поднимаясь по лестнице в спальню Николы, она прошептала чуть слышно, чтобы Милу не мог разобрать ее слов:

— Это не лихорадка…

А про себя подумала: «Это нечто другое».

* * *

Восемнадцатилетний Никола Тесла валялся в темной спальне на смятых, мокрых простынях, сотрясаемый лихорадкой, и пытался прогнать болезнь усилием мысли. Это занятие не позволяло ему провалиться в пучину скорби.

Юноша вел неравную битву с самим собой уже несколько часов. Он твердо решил не подпускать к себе местных коновалов с их лженаукой, но лихорадка не желала отступать сама по себе. Приглушенный болезнью слух юноши с трудом различил, как отцовские часы на первом этаже пробили полночь.

Полночь. Самое подходящее время для начала эксперимента. Никола снова рассмеялся, тихонько, чтобы не закашляться. На то, чтобы оторвать от груди пиявок и швырнуть их в физиономию доктору, ушли последние силы, а с ними растаяла надежда на помощь медицины в борьбе с разыгравшейся пневмонией. Так тому и быть!

Если хочешь победить болезнь, надо позволить ей разыграться на полную катушку. Пора выяснить, может ли человек контролировать вызванные жаром галлюцинации. Никола растянулся на кровати, готовый принести себя в жертву мучительным симптомам. Голова раскалывалась от боли, грудь будто сжимали в тисках.

Никола чувствовал, как в груди растут гнев и отчаяние, постепенно наполняя его силой. Вслед за ними поднималась волна вдохновения, сокрушительная и долгожданная. Этого было достаточно, чтобы призвать милый сердцу образ.

Прежде юноше доводилось испытывать свои способности лишь на мелких бессловесных тварях, главным образом насекомых. О том, чтобы провести опыт с человеком, нечего было и думать. Как-то раз, еще подростком, он решил попытать счастья с соседкой и в результате оказался во власти плотского влечения, столь острого и мучительного, что впредь зарекся пускаться в подобные авантюры. По крайней мере, под отчим кровом.

И вот теперь, истерзанный болью, он решился вызвать к жизни образ конкретного человека. Жестокая лихорадка пришлась кстати, она должна была вернуть его в день последней встречи с Кариной.

Никола заставил замолчать внутренний голос, твердивший о запретных областях и сатанинских искушениях. В действительности его беспокоило лишь одно: можно ли проделать такое с образом уже мертвого человека? Хватит ли силы воображения, чтобы погасить пламя смертельной тоски? И еще нельзя было допустить, чтобы отец обо всем догадался. Николе вполне достаточно было нотаций собственного внутреннего проповедника, тем более что тот давно превзошел отца по части занудного чтения морали. Эта мысль показалась Николе невероятно забавной. Он снова рассмеялся, но смех тут же перешел в рокочущий кашель.

Впрочем, теперь ему было все равно.

— Что там происходит? — Милутин одним прыжком выскочил из любимого кресла и бросился к лестнице. — Боже милостивый, да он сошел с ума!

Словно в подтверждение слов священника, из спальни Николы послышались демонический хохот и лающий кашель.

— Стой! — Джука схватила мужа за руку. Старик застыл на месте. Жена нечасто позволяла себе подобную дерзость, и он знал, что в такие минуты с ней лучше не спорить.

Джука преградила мужу путь наверх.

— Ему нужен покой.

Милутин махнул рукой и вернулся к огню, но садиться не стал. Любимое кресло вдруг показалось ему не таким уж уютным. Он принялся расхаживать по комнате взад-вперед, недоумевая, отчего простому богобоязненному человеку зачастую так трудно понять других божьих созданий, а пуще всех собственного сына.