Никогде

– Ладно, – сказал он, плохо представляя, что в таких случаях говорят. – Буду остерегаться дверей. Спасибо.

Дверь паба распахнулась, и на улицу вырвались свет и смех.

– Ричард, ты там живой?

– Живой. Иду.

Старуха уже ковыляла по узкой улице под проливным дождем – потоки воды стекали с одежды. Ричарду захотелось что-то для нее сделать. Только что? Денег ей не дашь. Он бросился вдогонку. Ледяные струи хлестали по лицу.

– Возьмите, – сказал он, лихорадочно нашаривая кнопку. С легким хлопком зонт раскрылся, и над ними расцвела карта лондонского метро: каждая линия своего цвета, все станции подписаны.

Старушка взяла зонт и благодарно улыбнулась.

– У тебя доброе сердце, – проговорила она. – Этого бывает достаточно, чтобы не пропасть… – она покачала головой, – но чаще всего одной доброты мало.

Она крепко вцепилась в зонт. Ветер рвал его из рук, норовя вывернуть наизнанку. Придерживая край зонта и согнувшись чуть не до земли под жестоким ветром и ледяным дождем, старуха побрела дальше. И вскоре белое пятнышко, испещренное названиями лондонских станций: «Эрлс-корт», «Марбл-арч», «Блэкфрайрз», «Уайт Сити», «Виктория», «Энджел», «Оксфорд-сиркус», – растворилось в ночи.

А в хмельную голову Ричарда вдруг пришла странная мысль: интересно, существует ли на самом деле цирк[5] на Оксфорд-сиркус, настоящий цирк, с клоунами и прекрасными акробатками, с дикими зверями… Дверь паба снова открылась, шум голосов стал отчетливее, словно кто-то прибавил громкость.

– Черт, Ричард, ведь эта долбаная вечеринка – в твою честь! Пропустишь самый кайф.

Он вернулся в паб. После странного происшествия на улице тошнота окончательно прошла.

– Ты похож на мокрую дохлую крысу, – сообщил кто-то.

– Ты никогда не видел дохлой крысы, – бросил Ричард.

Ему вручили большой стакан виски.

– На, выпей. Хоть согреешься. В Лондоне-то настоящего скотча нет.

– Сомневаюсь, – вздохнул Ричард. Вода капала с его волос прямо в виски. – Мне кажется, в Лондоне есть все.

Он осушил стакан, и тут же кто-то протянул ему следующий. А потом вечер расплылся, разлетелся на осколки. Впоследствии осталось только смутное чувство, будто он променял что-то маленькое и разумное на нечто огромное, древнее, иррациональное. Он смутно помнил, как на рассвете его рвало в канаву, в которой бурлили потоки дождевой воды. Помнил белое пятнышко с разноцветными линиями, похожее на круглого жучка, уползающего все дальше и дальше под проливным дождем.

На следующее утро Ричард сел в поезд до Лондона. Впереди были шесть часов дороги, которая приведет его к удивительным готическим шпилям и аркам вокзала Сент-Панкрас. Мать дала ему пирог с грецкими орехами и чай в термосе. Ричард Мэхью отправился в Лондон, чувствуя себя хуже некуда. 

Глава I

Лихорадочная гонка по туннелям продолжалась уже четыре дня. Она бежала, спотыкаясь, падая и снова вставая. Она давно не ела, совсем обессилела, была измучена, и каждая следующая дверь давалась ей все труднее. К концу четвертого дня ей удалось найти укрытие – крошечный закуток глубоко под землей. Здесь можно наконец выспаться, здесь безопасно – решила она, искренне надеясь, что так оно и есть.

* * *

Мистер Круп нанял Росса на Плавучем рынке, который на этот раз проходил в Вестминстерском аббатстве.

– Считай, что это наш кенар, – сообщил он мистеру Вандемару.

– Будет нам петь? – удивился тот.

– Это более чем маловероятно, – ответил мистер Круп, приглаживая свои гладкие рыжие волосы. – Называя его кенаром, я думал не о вокальных данных этой птицы, а о том, как ее используют шахтеры.

Мистер Вандемар кивнул. «Ага, точно, канарейка в шахте»[6], – наконец дошло до него.

В самом деле, мистер Росс был ничуть не похож на кенара: огромный (почти как мистер Вандемар), грязный, бритый наголо и немногословный. Впрочем, он сообщил Крупу и Вандемару, что обожает убивать и считает себя в этом деле профессионалом, чем ужасно их насмешил – как насмешил бы Чингисхана юный монгол, похваляющийся тем, что впервые сжег юрту или разграбил селение. Он был кенаром и даже не подозревал об этом. Итак, мистер Росс, в грязной футболке и заношенных джинсах, шел впереди, а Круп и Вандемар – в элегантных костюмах – за ним.

Чтобы вы не спутали мистера Крупа и мистера Вандемара, сразу скажу, как их различать.

Во-первых, мистер Вандемар на две с половиной головы выше мистера Крупа.

Во-вторых, у мистера Крупа глаза бледно-голубые, а у мистера Вандемара – карие.

В-третьих, у мистера Вандемара на правой руке четыре кольца в форме вороньих черепов. Мистер Круп же не питает страсти к украшениям.

В-четвертых, мистер Круп любит красиво говорить, а мистера Вандемара больше интересует еда.

И вообще, они ничуть не похожи.

Что-то прошуршало в темноте. Секунда – и нож, который мистер Вандемар держал в руке, вонзился в стену в тридцати футах от них и замер подрагивая. Мистер Вандемар подошел и выдернул нож из стены. На лезвие была насажена серая крыса. В предсмертной агонии она хватала ртом воздух. Мистер Вандемар зажал ее голову между большим и указательным пальцем и с хрустом раздавил череп.