Никогде

– Знаю, – спокойно ответил аббат.

– Ключ нужен ангелу.

– Знаю.

Аббат взял под руку брата Фулиджиноса.

– Послушайте, – зашептал Ричард, – вы же не можете отказать ангелу! Вы ведь монахи… Нельзя ли обойтись без испытания, а? Я не скажу ангелу, что вы просто так отдали ключ.

Они спустились с моста и подошли к воротам. Аббат и брат Фулиджинос вошли внутрь. Ричард последовал за ними. Бывают такие ситуации, когда выбора нет.

– В те дни, когда был основан наш орден, нам доверили ключ, самую священную, самую важную реликвию. Мы должны отдать его тому, кто пройдет испытание и докажет, что достоин ключа.

Они шли по узким петляющим коридорам. Ботинки Ричарда оставляли грязные следы на каменном полу.

– Если я не пройду испытание, вы не отдадите ключ, верно?

– Верно, сын мой.

Ричард с минуту раздумывал.

– А вторая попытка у меня будет?

Брат Фулиджинос поперхнулся.

– Нет, сын мой, – проговорил аббат. – Если ты не пройдешь испытание, ты, скорее всего…. – он запнулся, – тебе уже будет не до ключа. Но бояться не надо. Кто знает, может, ты именно тот, кому мы должны отдать ключ.

От этих ободряющих слов Ричарду стало даже страшнее, чем если бы аббат пытался его запугать.

– Вы меня убьете?

Молочно-голубые глаза аббата смотрели вперед. В голосе его послышался укор:

– Мы же благочестивые люди, – сказал он. – Тебя убьет испытание, а не мы.

Они спустились по лестнице в зал, похожий на склеп. По одной из его стен были развешены картины и фотографии.

– Улыбочка! – скомандовал аббат.

Послышался звук вспышки, Ричард на секунду ослеп. Когда зрение к нему вернулось, он увидел, что брат Фулиджинос вытаскивает из старенького «Полароида» снимок. Монах подождал, пока изображение проявится, и пришпилил снимок к стене.

– Здесь ты видишь тех, кто не сумел пройти испытание, – со вздохом проговорил аббат. – Никто не забыт. Эта память – еще одно наше бремя.

Ричард поглядел на стену. Полароидные снимки, около тридцати обычных фотографий, несколько старых, будто окрашенных сепией даггеротипов, а еще карандашные наброски, акварели, миниатюры заполняли всю стену. Да, с давних пор несут черные монахи свое бремя.

* * *

Дверь трясло от волнения.

– Какая же я дура! – пробормотала она. – Я должна была догадаться. Нас трое. Нужно было заранее все продумать.

Охотница внимательно оглядывала ряды монахов, запоминая, где стоит каждый из них. Она раздумывала, есть ли у них шансы сбежать. Сначала она прикинула, можно ли это сделать так, чтобы Дверь прошла через мост невредимой, потом – если та будет слегка ранена, и наконец, если сама она пострадает серьезно, а Дверь – лишь немного. Ничего не получалось. Она стала просчитывать снова.

– И что бы ты сделала, если бы подумала заранее? – спросила она.

– Для начала, не стала бы брать с собой Ричарда, а отыскала бы маркиза.

Охотница склонила голову набок.

– Ты ему доверяешь? – прямо спросила она. Дверь сразу поняла, что речь идет о маркизе, а не о Ричарде.

– Да. Более или менее.

Два дня назад ей исполнилось пять. Рынок проходил в Кью-Гарденс.[45] Отец взял ее с собой – это был его подарок на день рождения. Она никогда прежде не бывала на рынке. Они стояли в павильоне с бабочками, такими легкими, невесомыми. Бабочки порхали, и их крылышки переливались всеми цветами радуги, завораживали.