Никогде

– Я никогда не слышала, чтобы такое случалось. Но он не стал бы нам лгать. Он же ангел.

Дверь разжала ладонь и посмотрела на фигурку Зверя.

– У моего отца тоже была такая, – печально проговорила она и засунула статуэтку поглубже в карман куртки.

– Что ж, – сказал Ричард, – мы не сможем раздобыть ключ, если будем сидеть тут, правда?

Они пошли по пустым коридорам.

– Ты что-нибудь знаешь про этот ключ? – спросил Ричард, когда они подошли к выходу из музея.

– Нет. Я слышала про черных монахов, но никогда их не видела.

Она приложила руку к тщательно запертой стеклянной двери, и та открылась.

– Монахи… – задумчиво проговорил Ричард. – Могу поспорить: если мы скажем, что ключ нужен ангелу, самому настоящему ангелу, они тут же отдадут его нам, да еще прибавят волшебный консервный нож и чудодейственный штопор со свистком. – Он засмеялся. От вина еще шумело в голове.

– У тебя, похоже, отличное настроение, – заметила Дверь.

Он воодушевленно закивал.

– Еще бы! Я вернусь домой. Все будет как раньше. Скучная, прекрасная жизнь!

Он глянул на ступеньки Британского музея и подумал, что они буквально созданы для того, чтобы на них танцевали Фред Астер и Джинджер Роджерс. И поскольку ни того, ни другой рядом не оказалось, принялся сам приплясывать – как ему казалось, на манер Фреда Астера, – напевая себе под нос нечто среднее между «Puttin’ on the Ritz» и «Top Hat, White Tie and Tails».

– Та-пам-пам-пум-пум-пам-пам-та-а, – пел он, перескакивая со ступеньки на ступеньку.

Дверь стояла наверху и с ужасом на него смотрела. А потом вдруг захихикала. Он поглядел на нее, снял воображаемый белый цилиндр, подбросил, ловко поймал и снова нацепил на голову.

– Вот чудак, – пробормотала Дверь и улыбнулась.

Не переставая приплясывать, Ричард схватил ее за руку и привлек к себе. Она секунду раздумывала, а потом тоже принялась танцевать. Получалось у нее гораздо лучше, чем у Ричарда. Добравшись до конца лестницы, они, не размыкая объятий, повалились на землю, тяжело дыша и глупо хихикая.

Ричарду показалось, что все вокруг закружилось.

Он чувствовал, как бьется сердце Двери. Чувствовал, как проходят секунды, и думал, что, наверное, надо что-то сделать. Может быть, поцеловать ее? Он попытался понять, хочет ли ее поцеловать, и не понял. Посмотрел в ее удивительные глаза… Дверь отвернулась и высвободилась. Потом подняла воротник кожаной куртки и запахнула ее, как будто куртка могла защитить ее от всего на свете.

– Идем, поищем мою телохранительницу, – сказала она.

Временами спотыкаясь, они пошли по проулку к станции «Британский музей».

* * *

– Чего ты хочешь? – спросил мистер Круп.

– Чего хочет каждый из нас? – философски заметил маркиз Карабас.

– Мертвечины, – ответил мистер Вандемар. – И зубов побольше.

– Я подумал, что мы могли бы заключить сделку, – проговорил маркиз.

Мистер Круп расхохотался. Его смех звучал так, будто школьную доску протащили по миллиону торчащих отрубленных пальцев, которые скребли ее ногтями.

– Ах, мсье маркиз. С уверенностью могу утверждать, и, полагаю, никто из присутствующих не станет с этим спорить, что вы, должно быть, утратили весь свой хваленый здравый смысл. Иначе говоря – уж простите такой просторечный оборот, – вы рехнулись.

– Только скажи – я откручу ему башку, он и пикнуть не успеет, – предложил мистер Вандемар, стоявший за спинкой стула, на котором сидел маркиз.

Маркиз подышал на свои ногти и принялся полировать их о край плаща.

– Я всегда полагал, – промолвил он, – что путь насилия – это путь тех, кто ни на что не годен, а пустые угрозы – жалкое орудие слабоумных.

– Зачем ты пришел? – прошипел мистер Круп, злобно глядя на него.

Маркиз Карабас потянулся, как рысь или огромная черная пантера, и встал, сунув руки в карманы своего широкого плаща.

– Как я понимаю, – небрежно начал он, – вы, мистер Круп, большой любитель статуэток периода династии Тан.

– С чего ты взял?

– Видите ли, люди многое мне рассказывают. Я вызываю доверие. – Маркиз улыбнулся невинной, простодушной улыбкой человека, который пытается всучить вам потрепанную Библию.

– Даже если это правда… – начал мистер Круп.

– Если это правда, – перебил его маркиз, – вас наверняка заинтересует вот такая штучка.

И он достал из кармана статуэтку. Еще недавно она стояла в стеклянном шкафу в одном из крупнейших лондонских банков и в каталогах значилась под названием «Дух осени (погребальная статуэтка)». Эта небольшая фигурка – всего восемь дюймов в высоту – была вылеплена из глины, раскрашена, обожжена и покрыта глазурью еще в те далекие времена, когда Европа переживала ранний период Средневековья, а в Америке мирно жили индейцы, и до первого плаванья Колумба оставалось еще шестьсот лет.

Мистер Круп невольно зашипел и потянулся за фигуркой, но маркиз резко отдернул руку и прижал ее к груди.

– Нет-нет, не все так просто, – проговорил он.

– Нет? А что нам помешает отобрать ее, а твои жалкие останки раскидать по всему Нижнему миру? Мы еще никогда не расчленяли маркиза.

– Расчленяли, – возразил мистер Вандемар. – В Йорке. В четырнадцатом веке. Тогда еще дождь шел.