Никогда, никогда

Думаю, если ты изменяешь своему парню, то надо это делать с тем, кто был бы достоин твоего грехопадения. Не знаю, чья эта мысль: прежней Чарли или новой. Может быть, поскольку я смотрю на жизнь Чарли Уинвуд с точки зрения посторонней, то могу думать о ее измене скорее не с осуждением, а отстраненно. Я знаю одно: если ты собираешься изменить Сайласу Нэшу, то лучше было бы сделать это с Райаном Гослингом [2].

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него до того, как он уедет, и мельком вижу его профиль. Тусклый свет уличного фонаря за машиной освещает его лицо. Нос у него с горбинкой. В школе у остальных парней были красивые носы или слишком большие для их лиц. Или, хуже того, изрытые угрями. У Сайласа нос взрослого мужчины. Что побуждает воспринимать его всерьез.

Я снова поворачиваюсь к дому. У меня такое ощущение в животе, будто он изнутри покрыт слоем растительного масла. Когда я открываю дверь и заглядываю внутрь, вокруг никого нет. Чувствую себя как вор, вламывающийся в чужой дом.

– Эй! – кричу я. – Есть кто-нибудь? – Я беззвучно закрываю за собой дверь и на цыпочках иду в гостиную.

И вздрагиваю.

Мать Чарли сидит на диване, смотрит телесериал «Сайнфелд», выключив звук, и ест фасоль прямо из банки. Я вдруг вспоминаю, что за весь день съела только сэндвич с жареным сыром, поделив его с Сайласом.

– Ты голодная? – осторожно спрашиваю ее. Не знаю, то ли она до сих пор злится на меня, то ли снова собирается заплакать. – Хочешь, я приготовлю нам что-нибудь поесть?

Она подается вперед, не глядя на меня, и ставит банку с фасолью на стол. Я делаю шаг в ее сторону и выдавливаю из себя:

– Мама?

– Она тебе не ответит.

Я поворачиваюсь и вижу, как Дженет лениво заходит на кухню с пачкой кукурузных чипсов «Доритос» в руке.

– Это то, что ты ела на ужин?

Она пожимает плечами.

– Сколько тебе лет, четырнадцать?

– Ты что, совсем без мозгов? – огрызается она. Затем добавляет: – Да, мне четырнадцать.

Я выхватываю у нее чипсы и несу туда, где сидит моя пьяная мать, которая пялится в телевизор.

– Четырнадцатилетние девушки не должны ужинать чипсами, – говорю я и кладу пакет ей на колени. – Протрезвей и веди себя как мать.

Никакого ответа.

Я подхожу к холодильнику, но там оказывается только дюжина банок с диетической кока-колой и банка маринованных огурцов.

– Одевайся, Дженет, – говорю я, сердито глядя на свою мать. – Давай добудем тебе ужин.

Дженет смотрит на меня так, будто я говорю на мандаринском диалекте китайского языка. Похоже, мне надо добавить какую-нибудь гадость, чтобы держать марку.

– Поторопись, ты, какашка!

Она поспешно шмыгает в свою комнату, пока я прочесываю дом в поисках ключей от машины. Какой же жизнью я жила до сих пор? И кем было то существо на диване? Наверняка она не всегда была такой. Я смотрю на ее затылок, и меня вдруг охватывает сочувствие. Ее муж – мой отец – сидит в тюрьме. В тюрьме! Это серьезно. Где же мы вообще берем деньги на жизнь?

Кстати, о деньгах. Я заглядываю в свой бумажник. В нем по-прежнему лежат двадцать восемь долларов. Думаю, этого хватит, чтобы купить нам что-нибудь помимо чипсов.

Дженет выходит из нашей спальни, одетая в зеленую куртку, как раз тогда, когда я наконец нахожу ключи. Зеленый цвет ей идет – он придает ей менее тревожный вид.

– Ты готова? – спрашиваю я.

Она закатывает глаза.

– Итак, дорогая мамочка, мы уезжаем, чтобы добыть себе какой-нибудь еды! – кричу я, прежде чем закрыть дверь – в основном для того, чтобы посмотреть, попытается она остановить меня или нет. Я пропускаю Дженет вперед по пути в гараж, пытаясь представить себе, какая у нас машина. Одно ясно – это точно не Land Rover.

– О господи, – бормочу я. – Эта штука вообще работает? – Дженет не удостаивает меня вниманием, а просто вставляет в уши наушники, пока я разглядываю нашу машину. Это старый-престарый олдсмобиль, старше, чем я сама. В нем пахнет сигаретным дымом и стариками. Дженет садится на пассажирское сиденье и отворачивается к окну. – Ладно, любительница поговорить, – говорю я, – давай посмотрим, сколько кварталов мы сможем проехать прежде, чем этот драндулет сломается.

У меня есть план. Чек, который я нашла в своем кармане, датирован пятницей и был выдан закусочной «Электрическая дробилка» во французском квартале. Вот только этот кусок дерьма, называемый машиной, не имеет GPS, так что мне придется найти эту закусочную самой.

Пока мы выезжаем с подъездной дороги, Дженет молчит. Она пальцем чертит на своем окне узоры, дыша на стекло и стирая конденсат. Я наблюдаю за ней краем глаза; бедная девочка. Ее мать алкоголичка, а ее отец в тюрьме – и вообще-то это печально. К тому же она ненавидит меня. А раз так, то она в этом мире совсем одна. И я с удивлением осознаю, что Чарли находится в таком же положении. С той разницей, что у нее есть Сайлас – или же у нее был Сайлас до того, как она изменила ему с Брайаном. Тьфу. Я трясу плечами, чтобы избавиться от всех моих чувств. Я ненавижу этих людей. Они такие докучные. Правда, Сайлас мне типа нравится.

Типа.

* * *