Никогда не выйду замуж

– Не вини ее. Она обмолвилась, а все остальное – моя идея. – Он сделал жест, объединивший все: самолет, их соседние места, незапланированное путешествие.

– Дурацкая идея.

– А я-то считал, что это одна из моих самых блестящих идей.

– Так вот, ты ошибся.

– Нам надо поговорить, – сказал Слоун. – У меня было опасение, что ты просто сбежишь от меня, а на высоте десять тысяч метров это будет трудновато.

– Плохо рассчитал. Я не могу уйти, но ничто не заставит меня слушать, что бы ты там ни говорил.

В подтверждение своих слов Кейт сняла со спинки переднего кресла наушники, надела их и настроилась на канал с легкой музыкой в надежде остудить свое раздражение.

Полет предстоял долгий; Слоун напомнил себе, что терпение – это добродетель, пожал плечами и, достав портативный компьютер, принялся писать первую сцену.

Он просмотрел микрофильмы с газетой «Таймс» того времени и знал, что в ночь убийства Александра и Патрик поссорились. С этого он и решил начать фильм.

Рядом с ним Кейт откинулась в кресле и закрыла глаза, как будто его тут нет.

Принесли обед, они его съели; стюардесса убрала подносы и стала разносить кофе, и тут Кейт наконец сдалась.

Они пролетали над Миссисипи, когда Кейт сняла наушники – Слоун уже начал их тихо ненавидеть – и повернулась к нему.

– Что еще Блайт сказала?

– Про Александру Романову?

– Нет, про меня.

– А-а.

Он откинулся в кресле, вытянул ноги и глотнул кофе. Если он ее не волнует, почему же ее волнует, что он о ней знает? Слоун решил, что пора кончать с играми там, где дело касается Кейт Карриген.

– Теперь, когда ты спросила, я смутно припоминаю: кажется, ты опять рискуешь своей красивой шейкой.

Как и следовало ожидать, Кейт вспылила.

– Она не имела права рассказывать!

– Она волнуется за тебя. Значит, и я тоже.

– Почему?

– Она твоя лучшая подруга…

– Я не про Блайт. Я знаю, что она беспокоится. Вопрос о тебе.

– О, промашка вышла. – Он почесал затылок. – Пожалуй, правильнее будет сказать, что я, как нормальный человек, беспокоюсь о каждом, кто может оказаться мишенью психопата-насильника.

– В этом есть смысл, – кивнула Кейт.

– Глубокий смысл, – подчеркнул Слоун. Он посмотрел в иллюминатор: небо стало чернильно-синим; в салоне самолета свет был притушен. – Беда в том, что это неправда. Во всяком случае, не полная правда.

Он допил остывший кофе и отдал чашку проходившей мимо стюардессе.

– Правда в том, – его светло-карие глаза против воли завладели ею, – что ты во мне включила какой-то механизм, Кейт. С того самого момента, как я увидел тебя с высоты забора. Ты была одета как женщина из мужской эротической фантазии; надо сказать, это составляло дьявольский контраст с наставленным на меня пистолетом девятого калибра.

– Я думала, что ты грабитель.

– Это отчасти правда. – Он придвинулся и улыбнулся медленной, чувственной улыбкой, отчего у нее сразу участился пульс. Слоун придвинулся еще ближе. Он видел, как ее глаза затопляет тревога, и понимал, что, будь у нее возможность, она бы убежала.

Похвалив себя за находчивость, он наклонился и чуть коснулся губами ее рта. Она вздрогнула, и он накрыл ее щеку ладонью.

– Ты такая сладкая, – еле слышно сказал он. – У меня буквально дух захватывает.

Он чувствовал себя угловатым шестнадцатилетним подростком, но благоразумно решил умолчать о таком странном превращении.

Кейт оказалась во власти этого легкого поцелуя, но все же попыталась протестовать.

– Не говори так со мной. – Тихий голос, почти шепот, был еле слышен на фоне шума моторов. – Я не хочу.

– Знаю. – Слоун чувствовал слабость в ногах. Он шепнул: – То, чего мы хотим, и то, что получаем, – совсем разные вещи.

Ну вот, опять! У Кейт кружилась голова, сердце стучало как молоток. Надо остановить Слоуна, слабея, говорила она себе. Нельзя подвергать себя такому риску. Этот человек опаснее проклятого насильника.

Но Господи помилуй, я хочу его.

Затуманенное сознание еще делало попытки удержать руки, которые потянулись к сидящему рядом мужчине, но тщетно. Она отбросила все доводы, почему нельзя совершать эту роковую ошибку, и отчаянно отдалась дивному поцелую.

Когда податливые губы Кейт приоткрылись и легкий стон подхлестнул Слоуна укрепить завоеванные позиции, он сдернул ажурное кольцо, державшее пучок волос, и они рассыпались по плечам. Их пряный запах подействовал на Слоуна как наркотик.

Ее глаза оставались открытыми, в них светилось безотчетное желание, которое она не могла больше удерживать, его – горели ровным светом.

– Я не понимаю… – Она дрожащей рукой провела по волосам и уронила руку. Голос был слабый и прерывистый. Она дрожала.

Слоун не мог сидеть рядом с Кейт и не касаться ее, он погладил ее по плечам, по рукам – жест, призванный успокоить, а не возбудить.

– Поверь мне, Кейт, тебе нельзя быть там одной.

Его сердце билось часто и гулко. Как этой женщине удалось так его околдовать?

– Я думаю, когда мы прилетим в Бостон, ты должен будешь ближайшим рейсом отправиться назад. – По тому, как Кейт это сказала, Слоун понял, что отнюдь не это было ее величайшим желанием.

– Извини. Мне всегда хотелось посмотреть Мэн.