Никогда не предавай мечту

Этой ночью Эс даже не старалась. Лежала бревно бревном и никак не реагировала на Колины потуги её возбудить и расшевелить. Надо бы сымитировать, но какая-то всеобщая апатия охватила тело. И пока он трудился, двигался ритмично и долго, непростительно долго, загоняя свой приличных размеров член в её горящую от сухости вагину, она почему-то вспомнила поцелуй Гордеева. Горячий и неистовый. Сумасшедший и злобный. И то, как он засовывал ей язык в рот – жёстко, собственнически. Как прикусывал нижнюю губу, обволакивая своим ртом так жарко, что где-то внутри ёкнуло. Ударило в низ живота незнакомой томительной тяжестью. Защекотало где-то под рёбрами. На мгновение.

И от воспоминаний жаркая волна прокатилась от макушки до кончиков пальцев на ногах. Ураганная, напористая, как и Макс. И тело непроизвольно дёрнулось, сжалось. Захотелось свести ноги и прикоснуться к себе там. Впервые. Никогда Эс ничего подобного и не делала, и не желала.

В этот момент, мощно дёрнувшись три раза, Коля наконец-то кончил. Видимо, его ввела в заблуждение реакция её тела на воспоминания. Коля кончал бурно, со стонами. И только потом, когда он расслабленно откинулся рядом, она заметила, что трахал он её без презерватива. Это что-то новенькое в его арсенале. Трахал и кончил внутрь. Интересно: он думал, что она не заметит?..

Глава 7

Макс

Она ушла, оставив винегрет в душе и каменный стояк в теле. Макс даже не попытался съязвить – не хватило ни сил, ни духу. Он не мог понять, почему не отшил её сразу. Не мог разобраться: хотел он её возвращения сегодня и хочет ли, чтобы она пришла ещё.

Закрыться на все запоры. Не отвечать на звонки в дверь. Притвориться ветошью в самом грязном углу и не реагировать. Запросто. Без вопросов. Так будет лучше для всех. Но это позже. Сейчас он действительно тупо хотел секса. Побольше и подольше.

– Кисуля, приезжай, – полупопросил, полуприказал, как только дикая кошка ответила на его звонок.

– Через часик, мурр? – проурчала томно Катька, и Максу стало жарко, как только он представил её ладное тело, упругие груди, шикарные ягодицы и смуглую кожу без единого волоска. Катерина любила секс, отдавалась этому занятию со всем пылом. Она заводилась с пол-оборота и умела заводить партнёра так, что сгорали все предохранители.

Катька трахалась как за деньги, так и из любви к искусству. Когда-то она училась в институте, потом бросила это гиблое дело и стала зарабатывать тем, в чём, без всяких сомнений, была хороша.

Как и положено, у неё имелся сутенёр, крыша, база богатых буратин, но у Гордея лично не поворачивался язык назвать Кисулю проституткой. Она какая-то особенная. Лёгкая. Воздушная. Никогда не грузила своими проблемами, всегда улыбалась, искрилась от счастья.

По жизни шла в ритме ча-ча-ча, покачивая бёдрами, на все проблемы махала рукой. Теряла деньги – не расстраивалась. Приобретала что-то – радовалась, как ребёнок: искренне и от всей души. Может, поэтому её любили. Может, поэтому у неё отбоя от мужиков не было. Да и «трудилась» она как прима: сама решала, выбирала, и никто и никогда её ни к чему не принуждал.

– Кто тут сидит голодный и несчастный? Кто хочет согреться и немножко пошалить? – Кисуля нарисовалась ровно через час, как и обещала. Дурацкая привычка не закрывать дверь. Нужно что-то с этим делать.

Макс уже принял душ и развлекался тем, что рассматривал фотографии в Интернете. Старые фотки уличных баттлов. Когда-то именно там он познакомился с Катькой. Она старая заядлая его фанатка. Она одна из тех, кто не бросил его и не забыл. А когда гнал всех от себя – не ушёл. Их таких осталось по пальцам одной руки пересчитать.

– Иди сюда, – отложил он в сторону ноут Ему сейчас не до прелюдий, и Кисуля охотно стягивает с себя платье: она всегда чувствует, понимает, умеет настраиваться на чужую волну. Возможно, именно из-за этого её ценят. Ну, и из-за солнечного улыбчивого характера, безусловно. Такое тёплое солнце всегда греет и качает на воздушных качелях-лучах. После Кисули очень остро хочется жить.

Она трётся об него всем телом. Ловко стягивает боксёры, любуется вставшим членом, оглаживает его рукой. Мягко, ласково, почти трепетно. Для неё детородный орган – чуткий инструмент. А она – мастер, умеющий с ним обращаться и настраивать. Поговаривали, она даже почти импотентов умела расшевеливать.

Кисуля проводит руками по его груди, улыбается, почувствовав нетерпеливую дрожь тела, и медленно насаживается сверху, отодвинув в сторону стринги. И с этого момента ему становится ни до чего. Только физическое удовлетворение. Только желание быть поглубже и получить разрядку.

Он загонял её, утомил.

– Неистовый Макс, – устало, но довольно мурлыкнула Кисуля. – Истосковался, бедный.

Она не читает ему лекций, не ездит по мозгам. Не рассказывает, что не мешало бы трахаться почаще, чтобы потом не оттягиваться вот так, до потёртостей и горения. Под конец уже пошёл в ход лубрикант.