Никита Добрынич

На следующий день порядок улучшился, но доспехи никто не одел. Ближе к полудню, дорогу перегородили две сотни курских дружинников. Впереди ехал Олег с десятком разведчиков, за ним следовала его тяжелая полусотня. Мышкин держался во главе дружинников-варягов. В живых их осталось дюжина, но гонору хватало на сотню. Присутствие штабс-капитана, не позволяло им конфликтовать с остальными. Мышкин скомандовал варягам надеть доспехи и поскакал в голову обоза. Дружинники поскакали вслед за ним.

— Почему твои конники бездоспешные, — закричал Мышкин на Олега.

— Он меня уже достал. Целую неделю черная полоса, — заворчал Олег и отдал команду таким голосом, что его подчиненные не только надели доспехи, но и сменили коней. Болтовня прекратилась, все застыли в ожидании. В глазах курского воеводы Мышкин был смердом, возглавившим вольный отряд охранников, фактически никем. Присутствие в отряде, под командой смерда, дружинников-варягов удивило его, но не более. Свое трехкратное преимущество: две сотни курских дружинников, против полусотни Олега, отделения разведки и десятка, прискакавших с Мышкиным дружинников, он считал многократным. Сиволапые смерды против варягов, смешно. Немного поговорив, для приличия, с дружинниками штабс-капитана, воевода приказал Мышкину, оставить полон ему, а самим ехать дальше. «Этот дикарь раздает приказы!». Настроение у Мышкина и до этого было отвратительное. Он, не раздумывая, подал сигнал начала атаки для тяжелой кавалерии. Его дружинники оторопели. Они не верили своим ушам, до тех пор, пока мимо них не проскакала в атаке полусотня Олега.

— Вы что застыли! — в такой ярости Мышкина никто раньше не видел. Что-то перещелкнуло в головах дружинников, и они поскакали в атаку, вслед за тяжелой кавалерией. Из хвоста колонны, по краю поля, уже неслась полусотня легкой кавалерии.

* * *

Воевода был сбит и растоптан одним из первых. Всего одной атаки хватило, чтобы куряне побежали. Безжалостный Мышкин направил вдогонку за ними легкую кавалерию и варягов. Никто не посмел возражать. Курских дружинников спасла река и мощные кони. Половина из тех, кто рискнул сунуться в реку, смог доплыть до другого берега. Оставшиеся куряне, сдались в плен варягам штабс-капитана.

— Спасли свои шкуры, — зло судачили конники-вятичи, с разочарованием пряча оружие. Олег считал, что пленных отпустят, но Мышкин еще не успокоился.

— Раздеть. Оставить только исподнее. Руки в колодки. Бегом за лошадью. От сих, и до вечера. Кто упадет, десять плетей, — безжалостно приказал Мышкин, — этого плюгавого, кудрявого брюнета ко мне.

— Не так быстро. В исподнем и колодках. Я подожду. Подъехал Олег.

— Для кудрявого хватит колодок, — скомандовал он. Мышкин кивнул, подтверждая приказ.

— Хочешь проверить вероисповедание? — хмыкнул Мышкин.

— Молодец. Плохая улыбка лучше хорошей злости, — обрадовался Олег.

— Всё понимаю. Хочешь, возьми до Карачева команду на себя, — устало предложил Иннокентий Петрович.

— Петрович, ты, думаешь, я из-за курян расстроился? Мне тебя жаль. Ты сам на себя не похож. А по поводу командования ты прав. Отправляйся к Никите. Напейся хорошенько. А с кучерявым я сам поговорю.

— Я постою, послушаю.

— Поучись у молодежи, — довольно улыбнулся Олег, и отдал команду разведчикам, — приведите мне половца. Того негодяя, что своих предал, и на рожон не попал. Разведчики притащили, довольного жизнью, половца, как будто он пасся в двух шагах от командиров. Привели брюнета. Мышкин с Олегом синхронно хмыкнули.

— Мы тебя отпускаем. Через неделю привезешь в Карачев по сто гривен серебра за каждого дружинника, и по пять гривен серебра за каждого из полутора тысяч карачевских рабов, тех, что вы купили две недели назад у половцев. Если денег нет, приведешь рабов обратно. Опоздаешь, дружинников продаем вот этому половцу. У него потом выкупишь. А за остальными деньгами мы сами приедем в Курск. И с вашим князем разговаривать тогда не будем, пусть не ждет переговоров.

— Курск вам не взять, — подал голос кучерявый.

— Никто не собирается штурмовать Курск. Мы вас будем просто убивать. Ваша жадность обойдется вам боком, — подвел черту Олег.

* * *

Когда обоз подошел к Карачеву, Мышкин был трезв. Даже перегаром не сбивал с ног соседей. Никита впервые остался без запасов спирта.

Глава 8. Несчастная детская любовь