Нихт капитулирен!

— Ви хотите развязать большую войну в Манчжоу-Го, товарищ Ворошилов, — мягкие сапожки Вождя бесшумно ступали по ковру, покуда он крошил в трубку табак из любимых своих «Герцеговина-Флор». — И у вас есть для этого основания – численно превосходящий враг понес огромные потери, атакуя почти не укрепленные наши позиции, хотя и смог нас потеснить. Последнее, впрочем, тактически было неизбежно. Но большая война на востоке советскому народу совсем не нужна. Противник в ответ на ваши обходы бросит дополнительные силы. Очаг борьбы неминуемо расширится и примет затяжной характер, а мы будем втянуты в продолжительную войну. Да и на западе нам война не нужна, если уж на то пошло. Мы – миролюбивая страна. Нам чужого не надо. Нам бы своё удержать. Ну, и немного подвинуть финнов от Ленинграда.

Сталин зажег спичку и начал раскуривать трубку.

— Это… — он выдохнул серо-синий табачный дым, — возможно достичь дипломатическими методами, товарищ Литвинов?

— Мы постараемся, — ответил Максим Максимович. — Но стоит, я полагаю, сначала заручиться поддержкой Швеции в этом вопросе.

— Уверен, что Александра Михайловна[33] сможет надлежащим образом преподнести шведскому кабинету наши намерения.

Шарлоттенбург, Абберштрассе, 3

24 июля 1939 г., девять утра

— Весьма и весьма недурно, молодой человек, — Дитмар Арндт оглядывал необставленную, пока еще, квартиру.

— Скажешь тоже, «недурно», дядя Тим! — возмутилась Аделинде и повернулась к Карлу. — Квартира замечательная, Калле!

Каким образом Отто отыскал это жилище, можно было только догадываться, поскольку сам Вермаут на вопросы отвечал исключительно зубоскальством. Две комнаты в шестиэтажном доме начала века, расположенном на тихой улочке (однако, совсем недалеко от Эрнст-Реутер-Платц и Берлинской высшей технической школы), обходились Карлу практически во все имеющиеся средства, отчего его терзали сомнения – покупать, или поискать что поскромнее.

Деньги, у живущего на одну стипендию морского кадета – нет, после экзаменов уже фенриха – были больным местом. Это с одной стороны. А с другой – квартира располагалась всего в нескольких кварталах от дома Аделинде, да и сдавать ее можно по вполне приличной цене. Именно эти соображения и вынудили его позвать всех друзей и потенциальную невесту осмотреть жилище, дабы они могли высказать свое мнение по этому поводу. Правда, батюшка Йогана, в доме которого Карл покуда квартировал, категорично заявил, что тоже пойдет глядеть квартиру, «а то знаю я вас, молодежь. Посмотрите поверхностно, на щедрые посылы агента позаритесь, а потом в этом доме жить. А я человек поживший, и не в одном доме, если гниль или еще какое безобразие – мигом и определю. И не спорьте – сам я таким молодым и горячим, что ли, не был? Помню эти времена, как вчерашние дни».

Конечно же, он беспокоился о судьбе племянницы. Ибо, если молодой человек покупает дом – это неспроста. И дом должен быть хорошим.

Граница МНР и Манчжоу-Го (окрестности высоты Палец)

01 августа 1939 г., около семи вечера (время местное)

От батальона Бохайского боеспособными осталось лишь три Т-35, однако командир бригады (официально утвержденный в должности на время кампании против японцев) рвал и метал.

— Да я маршем до Токио пройду!

— До Токио нельзя – потопнем в проливе, — резонно заметил Хальсен.

— Да хоть до Пьянспьяну! Какая к черту разница?

Как всегда подполковник (уже два дня как) Бохайский отказывался запоминать настоящие названия городов в Корее и Китае. Впрочем, с монгольской столицей он тоже обошелся по свойски, поименовав ее как «Мужлан-Трактор».

Причина, столь огорчившая героического танкиста была в приказе командарма Штерна. Он гласил: наступление, по выходу на монгольскую границу, прекратить. Приказ, по мнению подполковника, не просто глупый – предательский, позволяющий зажатым между Номон-Ханом и озером Узур-Нур японцам отступить, избегнув заслуженного котла. Конечно, он не знал, что распоряжение пришло лично от Вождя, и теперь кипятился, исходя бессильной злостью. Однако поделать ничего не мог – приказ двусмысленных толкований не предусматривал.

— Егор Михайлович, погляди на это с другой стороны, — попытался урезонить командира Хальсен. — Глядишь, скоро обратно под Харьков вернемся, к семьям, к женам.

— К теще, — скептически хмыкнул подполковник. — Нет уж, Максим Александрович, в скором времени нам Украины не видать.

— Это почему? — удивился старлей.

— Потому, что нам еще наши танки из этой степи вытаскивать, — вздохнул экс-майор.

Примерно половина потерь батальона была не боевой – Т-35, и в обычных-то условиях не отличавшиеся особой надежностью, в условиях боевых очень уж часто ломались.

— А это надолго. Так что, товарищ старший лейтенант, подыскивай себе временную тещу из местных. С хохлушками ты еще не скоро прогуляешься, да и с фройлянами из Новой Баварии тоже.

Бохайский тоскливо поглядел куда-то в степь, вглубь вражеской территории, и вздохнул.