Нихт капитулирен!

– Ну вот и славно, – ответил Семен Михайлович. – Не хотелось вас неволить, право. Значит, все три машины распределите сами, по прибытию на место. Сколько у вас до окончания курсов осталось? Два дня? Вот на третий и поезжайте сразу же. А я сегодня же вызову товарищей Хальсена и Вилко.

Москва, Киевский вокзал

22 ноября 1939 г., около десяти утра

– Вот по всему видать, не судьба тебе жениться в ближайшее время, старлей, – хмыкнул Вилко, выходя из вагона. – Может даже и никогда.

– Warum, Арсений Тарасович? – удивился идущий за комиссаром Хальсен. – Что ж я, не человек, и не звучу гордо? Все во мне прекрасно, особенно мысли и одежда.

– Darum, Максим Саныч, що едва только ты предложение девушке сделал, как бац-трах, и уже в поезде. На следующий же, заметь, день. И вместо Марлен под боком, у тебя «Лили-Марлен» в твоем собственном исполнении. Причем поешь ты, мягко говоря, хреново. Так, а где наш комбат, почему не встречает?

– Товарищ Вилко? – рядом с командирами появился незнакомый сержант НКВД.

– Он самый, – капитан окинул подошедшего взглядом, отметил общий щеголеватый вид и внутренне усмехнулся. – С кем имею?

– Сержант госбезопасности Чижик, – представился НКВДшник. – Мне приказано сопроводить вас и экипажи в ГАБТУ, [39]где вам будет сообщено о цели вашего прибытия. Автобус ждет у вокзала.

– О, це добже, – хмыкнул капитан. – Марченко, строй бойцов в колонну по двое, и следуем за мной и товарищем сержантом.

Советско-финская граница, штаб 1-го егерского батальона

27 ноября 1939 г., восемь утра (время местное)

– Господин подполковник, рядовой Савалайнен по вашему приказанию прибыл! – молодой парень лихо козырнул начальству и вытянулся по струнке.

– Вольно, солдат. Присаживайтесь, – оккупировавший кабинет (сущую комнатушку) комбата егерей Инкала кивнул на стул и пододвинул к себе бланк протокола. – Назовите ваше полное имя и дату своего рождения.

– Эмил Савалайнен, родился шестого января тысяча девятьсот двадцатого года.

– О как. Чуть больше месяца до дня рождения осталось, парень?

– Так точно, – рядовой смущенно улыбнулся. – Двадцать стукнет.

– Это хорошо, – подполковник не стал говорить, что теперь, после вчерашнего происшествия, лично он в том, что егерь до праздника доживет, не столь уверен. – Я начальник погранотряда Карельского перешейка, как ты наверное знаешь.

– Так точно! – солдат попытался вскочить и вновь встать по стойке «смирно», однако подполковник устало махнул рукой, удерживая парня на месте.

– Сидите, рядовой. Мне нужно допросить вас о вчерашней артиллерийской стрельбе, а не любоваться вашей выправкой. Расскажите, все что знаете.

– Ну… А что рассказывать? – пожал плечами парень. – Вчера я с трех до шести пополудни был в дозоре возле Майнилы. Только заступил, как слышу – выстрел. Ну, такой… Как из пушки. А секунд через двадцать в поле, между русской деревней и границей ка-ак жахнет! И воронка посреди поля. Это… Где-то на три часа от меня.

– На нашей, или на советской территории? – уточнил подполковник, записывая.

– На их.

Подполковник кивнул.

Дальше что было?

– Дальше? Минуты через три из деревни к воронке подошли русские военные. Сначала один, а потом еще пятеро… Или шестеро.

– Пятеро или шестеро?

– Не знаю, – парень растерянно заморгал. – Я не считал точно.

– Жаль… – вздохнул Инкала. – И что они там делали?

– Да ничего, господин подполковник. Минуты три рассматривали воронку от взрыва, а потом ушли.

– Ничего не выкапывали, ничего не уносили? – Инкала все еще надеялся, что русские просто что-то испытывали, отчетливо осознавая, впрочем, что надежды эти пусты.

– Никак нет.

– Ты хорошо рассмотрел? Далеко они от тебя находились?

– В тысяча ста, может тысяча ста десяти метрах.

– Откуда такая точность? – удивился начальник погранотряда.

– Так… – Эмил смущенно улыбнулся. – Пост-то снайперский. Давно уже все расстояния промерили.

– Это молодцы, – усмехнулся подполковник. – Хвалю. Ну, а откуда стреляли, не заметил?

– Да я так понимаю, с советской стороны. Часов с шести или семи. В том направлении потом еще ружейная стрельба была.

– Яа-а-асно… – протянул Инкала. – Что-то еще добавить можешь?

– Никак нет.

– Тогда на, – подполковник протянул протокол и перо Савалайнену. – Распишись.

Когда дверь за Эмилом закрылась, Инкала устало потер глаза. Не сходились его показания, ни с показаниями некоторых других опрошенных, ни с банальной логикой. Ибо, когда в солдата стреляют из пушки, сначала он видит вспышку, затем ему отрывает голову, и только потом он может услышать звук самого выстрела.

«Дело ясное, что дело темное», подумал подполковник.

К вечеру следующего дня, после обмена нотами, СССР вышел из советско-финского пакта о ненападении. Война между СССР и Финляндией приближалась.