Никаких ведьм на моем отборе!

Метла, то ли сочувствуя моим мыслям, то ли давая понять, что не одни лишь ведьмы достойны сострадания, с глухим стуком упала на пол. Следом, как знамя на похоронах генерала, ее накрыла задетая ночная сорочка.

Пришлось уныло двигаться в угол и возвращать все по местам. Хорошо еще, что носки успела натянуть. Толстые, вязанные, они спасали меня холодными ночами, коих в подвале было… все. Промозглая сырость, не желавшая уходить без магического вмешательства, медленно отравляла мою жизнь. Конечно, будь у меня лишние деньги, я бы обязательно наняла мага, как делали мои более состоятельные коллеги, но с золотыми было туго. С серебряными, впрочем, тоже. Зато медяшек…

Я склонилась к небольшому сундучку, что занимал почетное место под стулом. После метлы – он был вторым моим ценным приобретением на новом месте. Сам не больше ладони, он мог хранить в себе любое количество вещей. Правда, только тех, что удалось туда засунуть, а учитывая небольшие размеры входной части – подходил он только для монет и украшений. Но, ввиду отсутствия последних, – только для монет. И я исправно закидывала туда медяшки, чтобы в конце месяца ссыпать их кошелек и отправиться выслушивать от арендодателя все, что он думает о работниках паперти.

Впрочем, отчасти он был прав. Именно попрошайки за десять медяшек в неделю рекламировали мои зелья прохожим и исправно разбивали мне принесенную серебрушку своими честно выпрошенными медяшками. А за дополнительные пятнадцать монет могли и передать заказ клиенту. Правда, не всегда. В праздничные дни, или когда ожидался визит жен высокопоставленных лиц в храм, все попрошайки были заняты и приходилось относить заказы лично, как сегодня. Ради этого даже с работы пришлось отпроситься. И я с ужасом думала, что скажет мне мэтр Клерье, когда я подойду к нему с просьбой о двухнедельном отпуске, потому что даже минутное опоздание по независящим от меня причинам воспринималось мэтром как личное оскорбление и каралось тирадой на полчаса, а после протяжными сетованиями каждому посетителю о неблагодарных сотрудниках. Впрочем, с сотрудников разговор плавно переходил на поставщиков, а там и на покупателей, которые отчего-то стараются обходить лавку пожилого мага десятой, а то и двадцатой дорогой. И не беспричинно.

Однажды мэтр Клерье так обиделся на отсутствие посетителей, что с горя разбросал по ближайшим улицам листовки с рекламой своей лавки. И все бы ничего, но мэтр Клерье был артефактором. И не каким-то с улицы – а дипломированным и заслуженным. О том, впрочем, за какие заслуги его попросили выйти из гильдии, мэтр не любил вспоминать и работникам своим не рассказывал. А мы были бы рады послушать, но увы… И этот самый человек, от чьего внимания сложно укрыться, поколдовал над каждым экземпляром, а после устроил настоящий дождь над районом. Листы падали прямо на головы горожанам, и те, кто с почтением складывал приглашение мэтра, благополучно шли дальше, те же, кто рискнул выбросить… Очередь в лавку стояла с самого обеда. И даже то, что среди посетителей оказались служители правопорядка, мэтра нисколько не огорчило. Он улыбался им как родным, а после долго-долго извинялся, клятвенно обещая оплатить штраф в ближайшее время, и… не хотели бы доблестные стражи что-нибудь приобрести?

Стражи отчего-то сглатывали обреченно, тоскливо переглядывались с искусанными или покрытыми несмываемыми чернилами посетителями, и, не глядя, сгребали с прилавка завиватели усов. На будущее, ибо на службе носить усы позволено было лишь старшим офицерам.

Стоит ли говорить, что мы – трое помощников мэтра – готовы были подставить плечо друг другу в любом деле, лишь бы мэтр не огорчался. Увы, мое двухнедельное отсутствие парни не смогут прикрыть, даже если очень постараются. А потому на поклон идти придется. Радует лишь, что не прямо завтра, а через два дня, когда нужно будет выходить на работу.

Я уныло вздохнула и направилась к кровати. Правда, направилась звучало куда благороднее, чем могла позволить себе небольшая комнатушка с одним единственным окном. Зато полностью моя. Я назидательно подняла палец, обнадеживая себя отсутствием двуногих соседей и покосилась на угол, где чьи-то старательные острые зубы прогрызли парадный (раз уж я его нашла) вход. Впрочем, с этим соседом я до сих пор знакома не была, да и крыс, определенно, не торопился данное обстоятельство исправлять. И его можно было понять: это обычных горожанок появление острозубого могло повергнуть в ужас, а практикующую ведьму – в праздничное возбуждение. И пусть я не любила работать с органикой, особенно, когда она еще теплая, но мало ли какие обстоятельства вынудят. Вот и крыс рисковать не собирался.

Едва моя голова коснулась подушки – наступил рассвет. Вот так раз – и все. Только-только прикорнула и уже вставать, собираться, на работу опаздывать. Последнее обстоятельство, правда, меня сегодня не касалось.